Эти две организации существуют уже много столетий. Их не удалось приструнить Драконам, поэтому одни давали волю другим, пока буква закона не будет нарушена слишком явно. А что касается спокойного сна жителей, большинство просто наполняют свои уши ватой и продолжают спать, а другие не жалуются, потому что стычки происходят не часто. В большинстве случаев сражения проходят на нейтральной нежилой территории: в поле, в лесу, в заброшенных деревнях. За последний год стычек в жилых кварталах было всего три или четыре, а остальные были только слышны издалека.
В этот раз битва была особенно разгоряченная и ожесточенная, поэтому некоторые местные жители начали тревожиться. Обычно чёрные и белые не так явно нарушают покой граждан. Тут, видимо, решался особо серьезный вопрос.
У Цзиньхуа тихонечко подглядывала за сражением через щёлочку в своем окне, переживая о своем брате. Её младший брат был членом организации чёрных, поэтому она каждый день переживала, всё ли будет хорошо сегодня, останется ли он жив на этот раз. Хотя обычно две эти организации старались обходиться без смертей – лишь ранениями, этой ночью всё было иначе. Семья У жила как раз на последней улице Данчжона, а дальше начиналась деревня Цветов и реки.
В ночи тёмно-синие и черные одежды почти никак не были различимы. Воюющие, должно быть, различали друг друга только по повязкам на рукавах. У белых были белые, а у чёрных, логично, чёрные. Тёмно-синие одежды принадлежали членам организации белых, то есть осам, а чёрные – воронам. Все были в тряпичных масках, скрывающих лица. За исключением двух людей, чьи лица были скрыты деревянными масками, у одного – маской демона, у другого – маской с узорами. В отличие от остальных, чьи лица были закрыты чёрными тканями только наполовину, у этих двоих лица были скрыты полностью. Они сражались друг с другом.
У Цзиньхуа не знала, где именно её брат. Она могла бы узнать его по походке и по движениям, но его здесь не было видно, и её сердце готово было остановиться от страха и переживаний. Едва не плача, она осела на пол и обняла себя руками. «Он вернётся, всё будет хорошо».
Вэй Мэйчжу стояла вдалеке, наблюдая за подходящим к концу сражением. Почему подходящим к концу? Потому что оба, кажется, лидера – потому что их маски отличались от масок остальных – были сильно ранены и велели всем своим отступать. Со стороны Данчжона тянулись трупы. Люди с черными повязками увели своего лидера в темной маске с узорами, а люди с белыми повязками хотели помочь своему, в маске демона, но он отогнал их прочь, повелев уходить. С Данчжона послышались звуки военных. Судя по приглушенным и перебивающимся словам только что сражавшихся, за ними гонится стража.
– Чёрт, зачем было убивать того пьяницу, придурки! – крикнул кто-то с белой повязкой на рукаве и убежал. В один миг улица опустела и не осталось никого. Кто-то ещё собирался остаться и помочь своему лидеру, но тот агрессивно отогнал их, и оставшиеся, немного поколебавшись, тоже разбежались. Человек с маской демона пошел вглубь деревни. Ну как пошел. Мэйчжу описала бы это скорее как «пополз, истекая кровью».
Интересная сцена, конечно, предстала перед ней. К сожалению, её не убили в пылу битвы, потому что она подошла уже к её завершению и только спокойно наблюдала издалека. Все разбежались, а какого-то раненого бедолагу сейчас схватит стража. Со стороны Данчжона уже слышатся крики о том, как много трупов и как оборзели нынче животные! Под животными они, должно быть, подразумевали «воронов» и «ос».
Мэйчжу потерла лоб, вздохнула и подбежала к раненому мечнику в маске демона. Ей не очень хотелось быть свидетельницей сцены, как кого-то, находящегося при смерти, все покинули, и вот-вот повяжут. Зачем он вообще сказал своим сваливать? Помогли бы ему, ушли бы вместе. Но, должно быть, у него есть на то свои причины. Он еле полз, придерживая левой рукой глубокое ранение на правой стороне живота. Руки и ноги его также были порезаны, но не так глубоко. Из-под маски были видны только глаза.
Когда Мэйчжу приблизилась к мужчине, он посмотрел на неё. Они стояли так несколько секунд, сохраняя зрительный контакт. Вдруг он зло, но с какой-то толикой снисхождения сказал ей хрипло:
– Уходи.
Судя по голосу, нежной коже рук (которую, правда, плохо было видно из-за крови) и светлому взгляду, мужчина был молодой. Его дыхание было слишком тяжёлым, и Мэйчжу подумалось, что под маской у него наверняка сейчас холодный пот ручьём по всему лицу течет, и губы посиневшие, по которым размазана отхаркнувшаяся кровь. Он едва не теряет сознание.