— Видал? Дыроколы побежали.
— Кто, кто? — не понял Денис.
— Дырки будут крутить на гимнастерках. Готовьсь. — И сосед заранее расстегнул пуговицы гимнастерки. Так же поступил Денис. Командир полка каждому награжденному вручал орден вместе с временным удостоверением, жал руку и вставлял стерженек в заготовленную дырку, а штифт ордена закручивал сам награжденный.
Капитану Назарову объявили о присвоении звания гвардии майора, Александру Зозуле гвардии лейтенанта; незнакомый Чулкову старшина Лютиков стал младшим лейтенантом…
Награжденных поздравил также заместитель командира полка по политчасти. В заключение подполковник Виноградов сказал:
— Хватит обороняться, гвардейцы. Готовьтесь к наступлению. Смерть фашистским оккупантам!
Тут же от Зонова офицеры узнали, что командир полка уже не подполковник, а полковник и награжден орденом Ленина.
…По возвращении в дивизион под навесом, когда-то использовавшимся для временного хранения зерна, накрыли стол.
Назаров, блаженствуя под градом поздравлений, притушил улыбку. Встал с эмалированной кружкой в руках:
— За поздравления всех благодарю сердечно. Позвольте, товарищи гвардейцы, и вас поздравить с высокими наградами.
Раздались аплодисменты.
— Увы, друзья, делу время — потехе час. Сейчас он для нас, так сказать, в абсолюте. На все, что здесь выставлено, отпускаю ровно час. Враг не дремлет. Мы должны быть в любую секунду в полной боевой готовности. Надо кол загнать в кровожадную глотку фашистского зверя. За нашу страну! За победу! Ура!
— Ура-а-а!
Выпили дружно. С минуту слушался только звон металлических ложек о котелки.
Потом стало шумно…
Когда поднялись из-за стола, Дениса подозвал майор Назаров.
— Вот что, Чулков. Смотри, — кулачище Назарова, отливая золотыми блестками густых волосиков, поднялся на уровень носа Дениса. — Оцени мой дружелюбный жест. — От собственного каламбура у майора заискрились смешинки в глазах. — Чтоб у тебя на объекте комар носа не подточил. В четыре глаза зри, когда все закрутится в наступательном порыве. Если нужно, в десять, в сто глаз гляди. Жарко нам придется. Очень жарко! Все понял?
— Так точно, все, товарищ гвардии майор.
Взлетели золотисто-мохнатые крылья назаровских бровей, указав направление.
— Поспеши. О машине я распорядился.
Махнув рукой Макару Дергачу и Максимову, Чулков припустился бегом. Время подстегивало — был уже полдень.
Из-за колонны грузовиков, преградив путь, вышел Запорожец.
— А, герой! Любимец фортуны, — хмельной голос старшего лейтенанта хлестнул по ушам. — Постой-ка! — Он ухватился пальцами за орден, сверкавший свежей эмалью и начал его крутить, будто намереваясь вырвать с мясом. — Слышал, осваиваешь перепаханное поле?
Злой сарказм в тоне Запорожца удивил Чулкова. О чем он говорит? Взгляды их перекрестились. Низкорослому Яшеньке, как его прозвали в дивизионе, пришлось смотреть на Дениса снизу вверх.
— Не понимаю. Вы о чем, товарищ гвардии старший лейтенант?
— Все о том же. Известная тебе красотка — моя любовница, так что прошу быть с ней на «вы».
На лице Дениса отразилось такое недоумение и непонимание, что Запорожец посерьезнел, округлив глаза, и проговорил тоном взрослого, который старается убедить ребенка:
— Да, Чулков, я с ней спал, с Галей то есть…
Денис почувствовал, как кровь отлила от головы, оставив в ней холодную пустоту, пронизанную острой болью. Он сжал руку Запорожца, теребящую орден, и отбросил ее. Цинизм сказанного так был чудовищен, что не находилось слов, которые могли бы противостоять ему… Только вырвалось без голоса, с каким-то тщедушным придыханием:
— Как вы можете!.. О девушке?..
— О девушке? — Запорожец деланно расхохотался. — Птенец ты желторотый! Сгинь с глаз!
Кулаки Дениса конвульсивно сжались, еще мгновение, и он нанес бы удар по этой искаженной смехом физиономии… Но взял себя в руки, отвернулся и бросился к машине. Вскочил в кузов, где его поджидали Макар и Максимов.
— Что стряслось? — спросил Дергач.
Денис не мог говорить, лишь махнул рукой.
Глава шестая
Войска фронта нанесли по врагу удар на широком участке.
Наступили дни, когда пришлось ощутить, что значит выражение «круговерть», часто повторяемое в полку. Гвардейский минометный полк в полном, теперь уж четырехдивизионном составе, производил залпы один за другим. А каждый залп — это семьсот шестьдесят восемь ракет. Взрывались они в течение трех-четырех секунд. Такое количество снарядов могли выпустить тридцать полков обычной ствольной артиллерии. Практически залпы в составе минометного полка можно было бы производить каждый час, если бы колонны машин успевали подвозить мины. Дивизионы так часто меняли позиции, что подвозчикам иногда часами приходилось их отыскивать.