— Пошел батальон, — удовлетворенно сказал Назаров. — Свет!
Зажгли карбидную лампу. Майор и командир дивизиона — старший лейтенант склонились над картой, оба что-то невнятно бормотали. Потом окреп голос Назарова:
— Николай Митрофаныч, если б тебе довелось организовать оборону на месте немцев, куда б поместил артиллерию?
Старший лейтенант не сразу ответил; задумавшись, он теребил мочку уха.
— Так куда же?
— Куда? А вот сюда бы. Тут удобно громить наступающую пехоту скрипунами и артиллерией.
— А почему же они не пытались сейчас подавить нас?
— Я думаю, Артем Николаевич, не стоит гитлеровцев считать круглыми идиотами. Подавить нас в сумерках все равно не так просто, а выдать себя можно в два счета.
— Так. Именно так. Батальон может наполовину поубавиться, если немцы ударят отсюда. Телефонист, КП командира полка!
Телефонист вызвал «Ромашку».
— У телефона первый, — доложил связист.
— Товарищ первый, взгляните на высоту «пятьдесят и два». Она вам ничего не говорит?
— О ней-то и размышляем. Очень, я бы сказал…
— Вот-вот. И нам она кажется выгодной для противника.
— Попробуйте обработать. Моя разведка уточнит, и я вам сообщу.
— Сделаем! — Майор отдал трубку и тихо приказал: — Дивизион — на огневую позицию!
Старший лейтенант повторил приказание. Телефонией немедленно передал его слова неведомой «Сирени».
— Продолжим расчеты. Чулков, следи за мной. Вот новое расстояние до цели. Если что не так, останавливай, поправляй.
В наступившей тишине минут через пять — семь заурчали моторы автомобилей. Вскоре все смолкло. Загудел зуммер телефона.
— Позиция занята, — доложил телефонист.
— Отлично. И мы готовы. Чулков, есть замечания?
— Все в порядке, товарищ гвардии майор.
Расчетам передали новые прицелы. Одна за другой батареи доложили о готовности. Майор приказал ждать.
Над высотой повисла тишина. Перестрелка с линии фронта едва доносилась.
Командир полка позвонил через полчаса. На высоте «пятьдесят и два» действительно располагались артпозиции противника.
Картина повторилась почти без изменений. Правда, минут через пять после залпа далеко за огневой позицией взорвались подряд три вражеских снаряда. Ждали новых взрывов, но их не последовало.
В двадцать два часа дивизион прибыл в расположение полка. По дороге майор и лейтенант, не смолкая, обсуждали удачную операцию. Чулков помалкивал. Он думал о Гале.
Чем больше размышлял о случившемся, тем очевиднее становилось для него: что-то сделал он не так, в чем-то ошибся. Может быть, виновата во всем его молодость и неопытность? Он любил эту девушку, но увидеть ее сейчас ему было бы больно.
День выдался хмурый. Холодный северный ветер гнал лохматые, рваные тучи. На почве были заморозки, но расхлюстанные военными машинами дороги по-прежнему тонули в грязи.
В кузове попутного «студебеккера» Чулков и Макар возвращались из четвертого дивизиона, где Денис проводил комсомольское собрание. Оба основательно прозябли и с нетерпением высовывались из-за кабины, поглядывая вперед — скоро ли на взгорке покажутся хаты села, где расположен штаб полка?
— Ох, схлопотали мы себе должность — целые дни на колесах, — ворчал Макар. — При таких разъездах комсоргу полка непременно по штату персональная машина должна быть положена.
— Вот и поговорил бы с начальником Управления кадров Красной Армии, — шутливо посоветовал Денис.
— Да где ж тут время выбрать при такой командировочной жизни!
Посмеялись, вроде и согрелись немного.
Наконец машина въехала в село. Денис попросил остановиться около штаба, решил сразу же зайти к Виноградову, отчитаться о проведенном собрании.
Макар отправился домой.
— А-а, ты-то мне и нужен, сынок, — оторвавшись от бумаг, улыбнулся Виноградов, когда Денис попросил разрешения войти.
Подполковник вышел из-за стола, пожал комсоргу руку.
— Я только что из четвертого дивизиона, с комсомольского собрания, товарищ гвардии подполковник, — доложил Денис.
— Об этом поговорим завтра с утра, а сейчас прошу за мной. — Виноградов взял со стола красную папку и направился к двери.
Денис слегка пожал плечами — совершенно неясно было, куда и зачем его повел подполковник — и зашагал следом.
Вошли в кабинет Назарова — такой же школьный класс, как у замполита. Майор надевал шинель, видно, куда-то собирался. Но, увидев Виноградова и Чулкова, сбросил ее, улыбнулся: