— Из машины! Скорее! Захватите автоматы!
Самолет нацелился на установку Колесникова. Когда высота «мессершмитта» достигла метров ста — ста пятидесяти, Чулков выпустил длинную очередь.
Самолет, ответив из двух крупнокалиберных пулеметов, взмыл вверх и снова стал разворачиваться.
— Диск! Скорее диск!
Самолет приближался.
Очередь чулковского пулемета слилась с торопливой автоматной и винтовочной стрельбой, которую открыли из других машин солдаты.
Однако «мессершмитт» был как заговоренный. На третьем развороте он ринулся на «виллис». Денис упал, прикрыв руками голову, но, овладев собой, поднялся и с колена застрочил в острый, быстро нарастающий лоб «мессершмитта».
Чмак-чмак-чмак! — зачавкали справа от него пули, и почти сразу же сзади ахнула бомба.
Едва не коснувшись фюзеляжем земли, самолет опять взмыл, но невысоко и начал тяжело разворачиваться вправо. Правое его крыло оказалось почти перпендикулярным к земле.
Денис бросил пулемет на капот и, ведя дулом слева направо, возобновил огонь по истребителю. В диске трассирующие пули, и было видно, как они впивались в фюзеляж.
Что-то кричали гвардейцы. И в их руках клокотали автоматы.
Фашистский летчик опять нацелился на «виллис».
— Ложись! Ложись! — закричали в два голоса Федор Васильевич и водитель.
Но Дениса ослепила ярость. Из глаз его катились слезы, он что-то кричал, но что именно — ни сам, ни другие не разбирали. Чтобы остановить его сейчас, нужна была физическая сила. О смертельной опасности не думал. Мало ли, какие моменты приходилось переживать? Молод был и горяч.
Для Кувшинова было ясно и другое: немецким летчиком овладела та же безумная сила. И его она ослепила.
Начался поединок.
И снова стрелял Чулков. Очередная бомба легла теперь ближе, но все же в стороне. Осколком сбило с Чулкова шапку. Новый разворот истребитель начал делать влево. Денис, покрутившись вокруг машины и приладившись, пулю за пулей, как гвозди, стал всаживать в истребитель. Расстояние до атакующего «мессершмитта» было незначительным.
Но вот самолет заметно встряхнуло, летчик попытался выровнять его, но это ему не удалось. «Мессер» стал валиться на спину. А пулемет в руках Чулкова все выплескивал и выплескивал строчки пуль.
От взрыва истребителя дрогнула земля. Как подкошенный упал и Денис. К нему устремились солдаты, думая, что комсорг ранен или убит. Но вот раздались возгласы:
— Мотоциклы! Мотоциклы!
Чулков вскочил и как безумный стал озираться. Глаза были красные, лицо почернело. Он не сразу понял, откуда и чьи это мотоциклы. И вдруг, будто прозрев, увидел пяток мотоциклов с колясками, которые со стороны балки мчались к ним по степи, рассыпавшись цепью.
Немцы! Гулко застучали знакомые МГ.
Пять мотоциклов — это пять пулеметов. Надо удирать.
— По местам! Вперед!
— Стой! Стой!
От установки Колесникова кто-то бежал и размахивал рукой. Это был сам старшина.
— Денис, Акиншин ранен, без сознания…
— Ясно. — Денис повернулся к водителю «виллиса»: — Сколько дисков осталось?
— Четыре.
— Все четыре диска на установку Колесникова. Газани!
Подхватив пулемет, Чулков устремился вместе с Колесниковым к его установке, хотя мог бы куда быстрее добраться к ней на «виллисе». Водитель догнал их.
— Садитесь! — сердито крикнул он.
Денис, опомнившись, втолкнул в машину Колесникова и вскочил следом. Оглянулся. Мотоциклы приближались. До них оставалось километра два.
Акиншина осторожно вытащили из кабины и перенесли в «виллис». Чулков сел на его место. Стартер зарычал. Но мотор не заводился. Раз! Другой! Третий! Денис спрыгнул на землю.
— К бою! Огонь только по моей команде!
Солдаты залегли за колесами автомобилей.
Из тридцати боеспособных осталось двадцать шесть человек. Один пулемет, двадцать пять автоматов. Против них — пять пулеметов.
— Приготовить к взрыву установку! — бросил Чулков Колесникову.
— Как?! Почему?!
— Ты сам это сделать в состоянии?
— Рука… Трудно мне.
— Сиволобов!
Подбежал прятавшийся за установкой солдат с лицом в черных точках. Его когда-то обожгло пламенем из сопла ракеты.
— Взорвете установку по моей команде. Знаете, как это делается?
— Сумею. Обучали.
Старшина Колесников плакал. Крупные слезы ручьем катились по щекам.