Плот уже виделся им в воображении. Но как строить? Один лишь Карпухин, выросший на Волге, кое-что смыслил в плотах.
Показав солдатам рисунок плота, поделившись своей задумкой, Денис сказал:
— Думай, гвардия, шевели мозгами. Ясно?
— Ясно.
Солдаты разбрелись по сараю озабоченные. Вот и материалы есть, а с чего начать, не знали. Каким должен быть плот, чтобы выдержать семнадцать человек? Обсуждая конструкцию, увлеклись, расшумелись и не заметили, как в сарай вошел старшина.
— Шо воно такэ? — спросил он Чулкова, показывая глазами на рисунок.
Чулков стал объяснять. Внимательно выслушав, Буровко взял рисунок в руки, повертел его, что-то соображая, и добродушно изрек:
— Бач, це ж дредноут получився, а?
Денис вместо ответа только вздохнул. «Дредноут» был пока что только на бумаге.
Старшина сел на бревно и начал что-то подсчитывать, чиркая огрызком карандаша в крошечном блокноте, который таскал в нагрудном кармане гимнастерки.
— Семнадцать хлопцев да груз — це тонна с гаком. — Буровко написал итоговую цифру — 1480 килограммов. — Шо вам трэба? Устойчивость. — Старшина стал загибать пальцы. — Да оружие должно быть сухим. Я кажу о бортиках… Помозгуваты, хлопцы, трэба, — заключил он и куда-то ушел.
Гвардейцы поняли что к чему. Но и неясностей была уйма. Что нужно для устойчивости? Как на такой колымаге развернуться, как маневрировать? Мало ли что может случиться во время боя! Где взять кормовое весло?
— Как это, где взять?! Лопату в уключину — и жми себе, — сказал Вадим.
— Верно, — согласился Чулков.
Кто-то добавил:
— Если одна деревянная лопата не годится, можно две лопаты соединить вместе, а для верности кровельным железом обить — вон его сколь валяется!
Чулков решительно встал.
— Доложу командиру взвода.
Вскоре вернулся. Сказал весело:
— Начинай! Младшой благословил конструкцию нашего «дредноута».
И дело пошло. Завизжала пила, застучал топор, заскрежетали выдергиваемые гвозди. Ворота положили на ворота, а между ними бревна. Они оказались коротки, но их удлинили, обшили досками.
Вскоре «дредноут» начал принимать определенные формы. На носу прочно укрепили сухой ствол вербы и обшили досками.
В сарае снова появился старшина. Он откуда-то приволок четыре небольших бочонка. Обошел вокруг плота, потрогал носком сапога его углы и сказал, кивнув на бочонки:
— Це посудинки для устойчивости. Укрэпить их по углам вверх днищем. Центнера два-три пидниме, воно и гарно будэ.
Старшина в задумчивости покрутил усы и опять покинул сарай.
Плот выглядел надежным, теперь надо было научиться умело управлять им. Требовалась хотя бы небольшая тренировка.
Подняли плот на подставки и улеглись на нем «елочкой». Чулков расположился на корме с рулевым веслом и скомандовал:
— Приготовились! Весла — на воду! Вперед! Раз! Два!
Солдаты «рвали» воображаемую гладь Днепра. Кто-то догадался — предложил укрепить на бортиках брошенные гитлеровцами шинели, чтобы не натереть кожу под мышками. Дело пошло веселее.
— Правый борт, не отставать. Выполнять команду точно.
Чулков двигал влево-вправо накрепко обитыми жестью лопатами, заменившими кормовое весло. Скрипело оно, проклятое! Пришлось обернуть уключину рукавом трофейной шинели.
— Уже плывут гвардейцы? — вдруг раздался чей-то удивленный возглас.
В сарай вошел начальник штаба полка капитан Рапортов. Его сопровождали комбат Бобров, командир роты Гостев, командир взвода Козлов, а всю эту авторитетную комиссию замыкал старшина Буровко.
Чулков вскочил, крикнул:
— Встать! Смирно! Товарищ гвардии капитан!..
— Отставить. Вольно. Продолжать тренировку.
Капитан Рапортов зашел вперед, присел на корточки и стал внимательно наблюдать за руками солдат. Подозвал комбата, попросил присесть рядом.
— Пожалуй, смогут развить приличную скорость. Как думаешь?
— Разовьют, — согласился Бобров.
Капитан Рапортов встал, за ним поднялся и комбат. Начальник штаба спросил:
— Чья идея?
Чулков ответил, что думали все понемногу.
Капитан Бобров и старшина с улыбкой переглянулись.
— Значит, все молодцы, — сказал Рапортов.
Младшего лейтенанта Козлова, которого еще под Воронежем избирали парторгом роты, солдаты за глаза ласково называли «младшо́й». Он страдал малярией, да еще какой-то особой — тропической. К тому же и язва желудка у него открылась. Козлову предлагали лечь в госпиталь, но он отказался.