В трубке кто-то негромко ответил. Слов не разобрал, но сейчас важно, чтобы его услышали.
— Говорит сержант Чулков. Я из пополнения. Срочно доложите в штаб дивизиона, что от взрыва бомбы тяжело ранен часовой. При взрыве сорваны брезенты с двух установок. Они сильно иссечены осколками. Позвоните в медсанчасть. Нужны носилки с санитарами. Первую помощь я оказал. До подмены остаюсь за часового. Поняли?
— Понял, товарищ гвардии сержант.
— Повторите.
На другом конце провода повторили. Положив трубку, Денис подошел к таинственным «катюшам», которые ему еще ни разу не доводилось видеть.
Боевая установка, свободная от мин, оказалась очень простой по устройству. На шасси «студебеккера» умещался ажурный переплет металлоконструкций. Восемь рядов швеллерных брусьев, скрепленных уголками железа, ровными рядами были уложены на сплетения металлических трубок и блестели отполированной сталью. Эти брусья и крепления чем-то напоминали широкие пожарные лестницы, когда их сложат звеньями одно на другое.
«Как же ракета держится здесь?» — с недоумением подумал Денис.
Он подошел ко второй машине. На заднем конце брусьев были уложены длинные, сигарообразные мины со стабилизаторами, похожими на те, которые много раз видел на 82-миллиметровых минах; эти лишь размером побольше и помассивней. Висели «сигары» и на нижней стороне брусьев.
«Не магнит ли их держит?»
Заглянул с торца и отгадал хитрость. В брусьях был вырезан паз, в него плотно входил штифт, напоминавший букву Т. Этот штифт составлял часть корпуса мины.
Так было просто все и понятно с одного взгляда, что Чулков почувствовал некоторое разочарование. Пожарная телега какая-то! Если б он не слышал, какой ужас вызывает у врагов «телега», пожалуй, и не поверил бы, что это и есть грозная «катюша».
Просто… Однако в простоте тоже секрет. Не зря «катюши» и охраняют, и укрывают от постороннего глаза.
Вскинув автомат на плечо, Чулков начал поспешно натягивать остатки брезента сначала на мины, а потом на первую установку, закрывая главным образом швеллерные брусья.
Но замаскировать полностью не сумел — разорванные клочья брезента провисали.
«Надо ветками», — решил Чулков и тут заметил троих солдат, бегущих к установкам. Солдаты были безоружны, но с неизменными противогазными сумками через плечо и зачехленными лопатками на поясах.
Увидев незнакомого сержанта с автоматом, они настороженно остановились метрах в десяти от машин.
— Вы кто такой? — с подозрением спросил один из них.
— Сержант Чулков. Я из пополнения, — ответил Денис. — Слушать мою команду. Двое — вы и вы, — ткнул пальцем на спросившего и на его соседа, — немедленно отправьте раненого часового в санчасть.
Солдаты будто и не слышали распоряжения. Чулков прикрикнул:
— Слышали приказ? Выполняйте!
— Есть! — встрепенулись двое и бросились к бесчувственному товарищу.
— А вы — за ветками. Нарубите лопаткой. Надо забросать установки.
— Где же их взять? — оглядываясь, спросил третий.
— Проявите смекалку! Если потребуется, не жалейте и фруктовых деревьев. Только скорее.
Солдат бросился к ветле, стоявшей метрах в двухстах.
Не успел он еще добежать до дерева, как возвратились те, что унесли раненого. Доложили: сдали санитарам.
И этих двоих Чулков отправил за ветками.
Когда закончили маскировку, Денис велел солдатам найти суровые нитки с толстой иглой, а на худой конец тонкую проволоку, чтобы зашить брезент.
Проволоку вскоре нашли. Когда в сопровождении нового часового явился командир батареи капитан Назаров, солдаты затягивали последние дыры.
— Что тут происходит? — спросил Назаров.
— Починили брезент, товарищ гвардии капитан.
Назаров пристально посмотрел на Дениса и сказал:
— Сдать пост.
— Есть сдать пост, — заученные в училище приемы Денис проделал автоматически.
Капитан усмехнулся.
— Еще не забылась муштровка?
— Вдолбили на совесть. Кому сдать автомат?
— Саенко, прими. — Кивнув Денису, Назаров сказал: — Пойдемте со мной.
Некоторое время шли молча. Капитан покосился на Чулкова.
— Давай без бодрячества. Как себя чувствуешь?
— Да как вам сказать, товарищ гвардии капитан, — Чулков пожал плечами. — Сил, конечно, поднабрался. Иногда накатываются головные боли. И во сне кошмары снятся. Будто падаю в пропасть.
— Может, растешь еще. Говорят, люди до двадцати пяти лет растут.
— Может, расту.