Друзья чувствовали себя умиротворенными, чуть уставшими и голодными.
— А не дурно бы, господа особы, теперь пожрать, — переиначив фразу из рассказа Чехова, выразил общее желание Вадим.
Пожевали дикого чеснока.
Миновали заросли ольшаника, впереди на взгорке показалось железнодорожное полотно, за ним — дома поселка. Прибавили шагу.
— Сегодня в клубе «Волга-Волга» — двинули? — предложил Денис.
— Дело, — согласился Ленька. — Хотя я — третий раз, да фильм хороший.
— Подписано и скреплено печатью, — заключил Вадим. — Но до чего брюхо подвело — калошу бы съел.
Ленька рассмеялся:
— Моя бабка сказала бы: дешевле похоронить, чем прокормить.
— Это вон, случайно, не твоя бабка чешет в поисках любимого внука?
Навстречу им, от окраинной улицы, выходившей в поле, спешила сгорбленная старушка с клюкой. Шагала она необычно быстро, временами, подхватив край длинного подола, прикладывала его к глазам.
— Что это она? Плачет вроде, — удивился Денис.
Когда поравнялись со старушкой, увидели, что морщинистое ее лицо действительно мокро от слез. Остановились, невольно тронутые ее горем, одновременно у всех троих мелькнула мысль: умер кто-то из близких. Старушка прошла мимо и вдруг замедлила шаги, вытерла краем подола лицо, обернулась к ним:
— Война, ребятушки, война…
Друзья недоуменно переглянулись: бабка определенно не в себе.
— Какая война, бабушка, с кем? — ласково, точно перед ним был несмышленый ребенок, спросил Ленька.
— С ерманцем, милый, с им, проклятущим.
Ленька разулыбался:
— Да полно, бабушка. С Германией у нас договор о ненападении на десять лет. Мир то есть…
Старушка махнула рукой и заспешила своей дорогой.
— Во дает, войну какую-то выдумала. — Ленька хмыкнул и пальцем покрутил у виска. — Не иначе с приветом бабка…
— Ладно, братцы, двигаем, а то околею с голодухи.
Вадим зашагал вперед. Обернулся к друзьям:
— Услышала, наверное, старушка звон, да не знает, где он.
— Перепутала, наверное, чего-нибудь, — согласился Денис.
Дом его находился недалеко от окраины. Он распростился с друзьями, договорившись в пять вечера встретиться всем вместе в сквере напротив райкома, чтобы выпить ситра, а затем махнуть в кино. Войдя в сени, Денис услышал за дверью гудящий, увещевающий голос отца. В такое время дня отец никогда не бывал дома. Сердце Дениса сжалось от зловещего предчувствия. Открыл дверь, переступил порог. У стола, прижав мокрый скомканный платок к глазам, сидела мать. Отец стоял сзади, темными широкими ладонями гладил ее по плечам. Поднял на Дениса незнакомо-суровые глаза. Сказал негромко:
— Война, сынок. Немцы нынче утром напали на Советский Союз. Бомбили Севастополь, Минск, другие города… Так-то, брат. — Склонился к матери. — Ладно, Лизонька, собирай обедать, мне до военкомату надо.
Глава вторая
В тот день в сквере перед райкомом трое друзей встретились на два часа раньше, чем договорились. И были они там не одни, весь поселок собрался на митинг. Слушали гневные выступления секретаря райкома Ивана Ивановича Зеленкова, председателя райисполкома, рабочих железнодорожного депо и хлебозаготовительного пункта, колхозников, которым завтра предстояло отправиться в действующую армию.
И кинокомедию «Волга-Волга» они не смотрели, потому что им было не до смеха. Вадим привел их к себе домой. В одной из двух комнат квартиры, которую он занимал с отцом, висела во всю стену карта Советского Союза. Карта была выпущена два года назад, и новые западные границы страны Вадим прочертил красным карандашом. Все трое приникли к карте. Ленькин палец потянулся в глубь Восточной Пруссии.
— Наши уже, наверно, рвутся к Гумбинену, как в первую мировую, — сказал Ленька.
— Стратег ты, Капитоша! — не без яда в голосе заметил Денис. — Кому нужен твой Гумбинен, там Мазурские болота. Уж если ударить, так по портам: на Гдыню, Гданьск, Кенигсберг, а там…
— Ну, вы даете, господа фельдмаршалы! — покачал головою Вадим. Молотов же ясно сказал, что немцы начали войну по всей западной границе, от Балтийского до Черного моря. С чего же это наши будут наносить главный удар на правом крыле фронта? Самое выгодное — ударом из района Бреста на Варшаву рассечь немецкий фронт надвое, флангами ударной группировки выйти в немецкие тылы, а главным силам, взяв Варшаву, двигаться к Берлину.