21 апреля 1945 года после того как первый русский снаряд разорвался у Бранденбургских ворот, фюрер переселился в новое бомбоубежище, в саду Имперской канцелярии. Оставаться в старом убежище, расположенном под «залом торжеств» Имперской канцелярии, было опасно, ибо эти здания привлекали к себе внимание вражеской авиации и артиллерии, так что фюрер в один прекрасный день не смог бы выбраться из-под нагромождения обломков.
К этому времени с Гитлером остались только самые преданные ему люди и небольшое число офицеров Генерального штаба, необходимых для руководства военными действиями: Геббельс, поселившийся в убежище со своей семьей, заместитель начальника Генерального штаба генерал Кребс, шеф-адьютант Гитлера генерал Бургдорф, заместитель Гитлера по партии Мартин Борман, личный представитель Риббентропа посланник Хевель, представитель военно-морских сил адмирал Фосс, представитель военно-воздушных сил полковник фон Белов и начальник гестапо Мюллер.
Кроме того, в убежище находились Ева Браун, возглавляемая мною личная охрана Гитлера, его прислуга и технический персонал.
Убежище Гитлера в те дни напоминало собой командный пункт на передовой позиции. И днем и ночью к Гитлеру наряду с министрами Герингом, Риббентропом, Гиммлером и другими приходили генералы и офицеры, непосредственно участвовавшие в боях за Берлин.
Что же представлял собой в эти критические для германского народа дни верховный глава германского государства и его вооруженных сил — Адольф Гитлер?
Физическое и моральное состояние Гитлера в те дни было потрясающим. Он представлял собой в буквальном смысле развалину. На лице застывшая маска страха и растерянности. Блуждающие глаза маньяка. Еле слышный голос, трясущаяся голова, заплетающаяся походка и дрожащие руки. Человек, окончательно потерявший самообладание.
Но пытался еще руководить и командовать. Однако его противоречивые, нервозные приказания окончательно дезориентировали и без того запутавшееся германское командование.
Гитлеру до последнего дня ежедневно делались впрыскивания для поддержания энергии, а также для предотвращения внезапного удара. Впрыскивания производились так часто, что профессор Морель вообще не отходил от него.
Если после покушения у него дрожала правая рука, то вскоре это перенеслось также и на левую руку, а в последние месяцы он уже заметно волочил левую ногу. Тогда он ссвсем перестал выходить на воздух. Все это привело к тому, что он сильно опух, поседел и постарел, а в последние дни Ставки он все больше дрожал и при каждом взрыве снарядов, выскакивая из комнаты, спрашивал: «Что случилось?» Обстановка в Берлине в конце апреля не оставляла никаких сомнений в том, что наступили наши последние дни.
25 апреля от Геринга поступила радиограмма о том, что, согласно речи Гитлера от 1 сентября 1939 года, в которой фюрер назначил его своим преемником, он принимает на себя руководство, так как Гитлер, находясь в окруженном Берлине, не в состоянии что-либо предпринять.
Когда Гитлер прочитал радиограмму Геринга, все его лицо перекосилось. Он был смертельно удручен и только лишь, овладев собою, буквально выкрикнул:
«Герман Геринг изменил мне и родине. Покинул в самый тяжелый момент меня и родину. Он трус. Вопреки моему приказанию, он сбежал в Берхтесгаден и установил связь с врагом, предъявив мне наглый ультиматум, что если я Оо 9 часов 30 минут не телеграфирую ему ответ, то он будет считать мое решение положительным».
Гитлер приказал Борману немедленно арестовать Геринга и держать его под стражей до тех пор, пока тот под предлогом болезни не согласится уйти в отставку. Гитлер лишил его всех званий и отстранил от всех постов.
Драматизм положения усугублялся еще и тем, что все эти сообщения Гитлер получал под аккомпанемент русских тяжелых снарядов, рвавшихся на территории Имперской канцелярии. В этот день на Гитлера было страшно смотреть. Он еле говорил и еле двигался.
Возвращаясь с военного совещания к себе в комнату, Гитлер мне сказал: «Я не могу больше, жизнь мне опротивела».
Но даже в этот трагический день Гитлер, будучи по натуре мистиком и суеверным человеком, разыграл очередной фарс, обвенчавшись с Евой Браун. Двенадцать лет Гитлер был связан с Евой Браун, однако долгое время в Германии не было известно имя его «подруги».