Поблагодарив разведцентр за помощь, агенты вновь приступили к «активной разведывательной работе», передавая рекомендованные Генштабом Красной Армии данные о работе Московского железнодорожного узла.
Так продолжалось до начала 1944 года, а затем снова запросили батареи к рации, деньги и документы.
19 января 1944 года была получена радиограмма:
«Трио. У нас есть надежный человек, который согласен привезти вам багаж и после короткого пребывания вернуться через линию фронта назад. Укажите адрес. Сатурн».
В Останкине для связника была оборудована явочная квартира, состоящая из двух комнат, кухни и темных сеней, занимавшая весь нижний этаж небольшого двухэтажного домика. В ней проживала только хозяйка. Днем она работала на ближайшем машиностроительном заводе, а вечером уходила к знакомым. Разведывательному центру заранее сообщили, что радист живет там нелегально.
Участвовавший в радиоигре Усков действительно был поселен на этой квартире и проинструктирован о поведении на случай прихода курьера, с тем чтобы обеспечить задержание и выяснение всех нужных вопросов. (В соседнем доме разместили наблюдателей и оперативную группу.)
Прошло шестнадцать дней, а на квартиру никто не явился. Радиосвязь ввиду резких изменений погоды стала нерегулярной, и поэтому было трудно выяснить, послан курьер или нет.
Наконец 26 февраля 1944 года контрольный пост советской радиоконтрразведывательной службы, наблюдавший за радиоцентром немецкой разведки, перехватил радиограмму, переданную вслепую в адрес Ускова. В ней указывалось, что высланы два курьера, которые прибудут на явочную квартиру 27 февраля.
В связи с получением такого сообщения ночью решено было усилить опергруппу контрразведки для контроля за обстановкой до пяти человек, а рано утром следующего дня организовать за квартирой внешнее наблюдение силами оперативной группы захвата.
Наступило утро 27 февраля. К калитке дома подошли два военнослужащих с автоматами и с набитыми до отказа мешками.
Узнав в них знакомых по Борисовской разведывательной школе Мур кина и Гусева, радист вышел на крыльцо и жестом пригласил зайти в дом.
Связники вошли в сени.
— Давайте сюда, — Усков рукой указал на дверь комнаты, в которой должно было произойти задержание.
Агенты переступили порог… и тут же были сбиты с ног сотрудниками контрразведки.
Последовала команда: «Не двигаться!»
— Обыскать и связать, — распорядился старший по званию — майор.
— Что, попали в дом для некурящих? — огрызнулся связник в форме старшины, когда из кармана его брюк вытащили пистолет.
— Не рассуждать, — сказал майор. — Володя, что ты стоишь, тащи веревки, — обратился он к радисту.
Затем приказал:
— А теперь наблюдайте за дорогой и обо всем подозрительном немедленно докладывайте. Мы с капитаном будем здесь.
Когда Усков вышел, майор, обращаясь к лежавшим на полу со связанными руками курьерам, спросил:
— Ну, ребята, признайтесь честно, сколько привели смершевцев?
— Кого, кого? — переспросил Гусев.
— Смершевцев. Разве не слышишь, или притворяешься, или не понимаешь, — строго сказал майор.
— Каких смершевцев? — изумился Гусев.
— Смершевцев, которые работают в контрразведке, — терпеливо пояснял майор.
— А вы-то кто будете? — спросил Гусев и продолжал: — Скажите, в конце концов, куда мы попали, к своим или чужим?.
Майор, хитро улыбнувшись, ответил:
— Если пришли без «хвоста», то попали к своим, а если окажется «хвост», то пеняйте на себя, путь для вас один. — И майор похлопал по кобуре.
— Даем вам слово, что мы никого не привели, — заявил Гусев.
— Ладно, ладно, потом разберемся, — проговорил майор.
— Наше дело такое, что на слово доверяться нельзя, — поддержал капитан и, мельком взглянув в окно, продолжал: — А если выяснится, что все нормально, то скажем спасибо и угостим как следует. Спирта-то принесли?
— Да, принесли, три литра, — ответил Муркин, до сих пор молчавший.
Обстановка немного разрядилась. Связники заметно успокоились. Майор разрешил им подняться, сесть и предложил закурить.