В двадцать лет Ахимас Вельде был вежливым, немногословным молодым человеком, выглядевшим старше своего возраста. Для публики, приезжающей полечиться на знаменитые источники Соленоводска, да и для местного общества он был просто воспитанный юноша из богатой купеческой семьи, студент Харьковского университета, пребывающий в долгом отпуску для поправления здоровья. Но среди знающих людей, которые мало с кем делились своим знанием, Ахимас Вельде слыл человеком солидным и серьезным, который всегда делает то, за что берется. Знающие люди за глаза называли его Аксахир, что означает Белый Колдун. Ахимас принимал прозвище как должное: колдун так колдун. Хотя колдовство тут было не при чем, все решали расчет, хладнокровие и психология.
Билет студента Харьковского императорского университета дядя купил за триста пятьдесят рублей ассигнациями – недорого. Аттестат гимназии, с гербовой печатью и настоящими подписями, обошелся дороже.
После Чанаха Хасан определил племянника на учение в тихий город Соленоводск, заплатил за год вперед и уехал в горы. Ахимас жил в пансионе с другими мальчиками, чьи отцы служили в дальних гарнизонах или водили караваны с запада на восток, от Черного моря до Каспия, и с севера на юг, от Ростова до Эрзерума. Со сверстниками Ахимас не сошелся – у него не было с ними ничего общего. Он знал то, чего они не знали и вряд ли когда-либо могли узнать. Из-за этого в первый же год, когда Ахимас учился в подготовительном классе гимназии, возникла трудность. Крепкий, плечистый мальчик по фамилии Кикин, державший в страхе и подчинении весь пансион, невзлюбил «чухонца», а вслед за ним в травлю включились и остальные. Ахимас пробовал терпеть, потому что в одиночку со всеми ему было не справиться, но становилось только хуже. Однажды вечером в спальне он обнаружил, что вся его наволочка вымазана коровьим навозом, и понял: нужно что-то делать.
Ахимас взвесил все возможные варианты.
Можно дождаться возвращения дяди и попросить его о помощи. Но когда Хасан вернется – неизвестно. Главное же, очень не хотелось, чтобы в глазах дяди угас уважительный интерес, появившийся после Чанаха.
Можно попытаться избить Кикина, но это вряд ли получится – тот старше, сильнее и не станет драться один на один.
Можно пожаловаться попечителю. Но у Кикина отец полковник, а Ахимас непонятно кто, племянник дикого горца, расплатившегося за пансион и гимназию турецкими золотыми монетами из кожаного кисета.
Самым простым и правильным было такое решение: чтобы Кикина не стало. Ахимас пораскинул мозгами и придумал, как это сделать чисто и аккуратно.
Кикин отвешивал «чухне» пинки, сыпал за шиворот железные кнопки и плевал из трубочки жеваной бумагой, Ахимас же дожидался мая. В мае началось лето, и воспитанники стали бегать на Кумку купаться. Еще с начала апреля, когда вода была обжигающе холодной, Ахимас начал учиться нырять. К маю он уже мог плавать под водой с открытыми глазами, изучил речное дно и без труда задерживал дыхание на целую минуту. Все было готово.
Получилось очень просто, как и задумывалось. Все пришли на реку. Ахимас нырнул, снизу дернул Кикина за ногу и утянул под воду. В руке Ахимас держал веревку, другой конец которой был накрепко привязан к куску топляка. Когда-то Хасан научил племянника кабардинскому узлу – затягивается в секунду, а кто не знает секрета, нипочем не развяжет.
Одним движением Ахимас затянул узел на лодыжке врага, всплыл на поверхность и вылез на берег. Досчитал до пятисот, снова нырнул. Кикин лежал на дне. Его рот был открыт, глаза тоже. Ахимас прислушался к себе и не ощутил ничего кроме спокойного удовлетворения от хорошо сделанной работы. Развязал веревку, вынырнул. Мальчишки кричали и плескали друг в друга водой. Кикина хватились нескоро.
После того, как эта трудность разрешилась, жить в пансионе стало гораздо лучше. Без заводилы Кикина травить «чухну» стало некому. Ахимас переходил из класса в класс. Учился не хорошо и не плохо. Чувствовал, что из всех этих наук ему в жизни мало что пригодится. Хасан приезжал редко, но всякий раз увозил племянника на одну-две недели в горы – поохотиться и поночевать под звездным небом.
Когда Ахимас заканчивал шестой класс, возникла новая трудность. За городом, на третьей версте Ставропольского тракта, был веселый дом, куда по вечерам ездили отдыхающие на водах мужчины. С некоторых пор на третью версту повадился и Ахимас, который к шестнадцати вытянулся, раздался в плечах и вполне мог сойти за двадцатилетнего. Это было настоящее, не то что заучивать по-древнегречески куски из «Илиады».
Однажды Ахимасу не повезло. Внизу, в общем зале, где раскрашенные девки пили лимонад и ждали, пока их поведут наверх, он встретил инспектора гимназии, коллежского, советника Тенетова – в сюртуке и с фальшивой бородой. Тенетов понял по взгляду, что узнан, ничего Ахимасу не сказал, но с того дня проникся к белобрысому шестикласснику лютой ненавистью. Скоро стало ясно, к чему ведет инспектор – непременно срежет на летних экзаменах.
Оставаться на второй год было стыдно и скучно. Ахимас задумался, как быть.
Будь это не Тенетов, а кто-то другой из преподавателей, Хасан дал бы взятку. Но Тенетов мзды не брал и очень этим гордился. Мзда ему была не нужна – два года назад коллежский советник женился на купеческой вдове, взял в приданое сто сорок тысяч и лучший дом во всем городе.
Изменить отношения с Тенетовым не представлялось возможным: при одном взгляде на Ахимаса инспектора начинало трясти.
Перебрав все возможные варианты, Ахимас остановился на самом верном.
В ту весну в Соленоводске пошаливали: лихие люди подходили к позднему прохожему, били ножом в сердце и забирали часы, бумажник, если были – кольца. Говорили, будто из Ростова на гастроли приехала знаменитая шайка «Мясники».
Однажды вечером, когда инспектор шел из ресторации Петросова домой по темной, пустынной улице, Ахимас подошел к нему и ударил кинжалом в сердце. Снял с упавшего часы на золотой цепочке, взял бумажник. Часы и бумажник бросил в реку, деньги – двадцать семь рублей ассигнациями – оставил себе.
Думал, что трудность решена, но вышло плохо. Служанка из соседнего дома видела Ахимаса, когда он быстро шел от места убийства, вытирая нож пучком травы. Служанка донесла в полицию, и Ахимаса посадили в арестантскую.
Хорошо хоть дядя в ту пору был в городе.
Дядя пригрозил служанке, что отрежет ей нос и уши, и она пошла к исправнику, сказала, что обозналась. Потом Хасан сходил к исправнику сам, заплатил пять тысяч серебром – все, что накопил контрабандой – и арестанта выпустили.
Ахимасу было стыдно. Когда дядя усадил его напротив себя, Ахимас не мог смотреть ему в глаза. Потом рассказал всю правду – и про Кикина, и про инспектора.
После долгого молчания Хасан вздохнул. Сказал: «Аллах всякому существу свое предназначение находит. Хватит учиться, мальчик, будем дело делать».
И началась другая жизнь.
Раньше Хасан привозил из Турции и Персии контрабандный товар, продавал перекупщикам. Теперь стал возить сам – в Екатеринодар, Ставрополь, Ростов, на нижегородскую ярмарку. Брали хорошо, потому что Хасан не дорожился. Он и покупатель били по рукам, обмывали сделку. Потом Ахимас догонял покупателя, убивал, а товар привозил обратно – до следующей продажи. Выгоднее всего съездили в Нижний в 59-ом. Продали одну и ту же партию мерлушки, десять тюков, три раза. Первый раз за тысячу триста рублей (Ахимас догнал купца с приказчиком на лесной дороге, убил обоих кинжалом); второй раз за тысячу сто (барышник только и успел, что удивленно ойкнуть, когда вежливый студент-попутчик всадил ему обоюдоострый клинок в печень); в третий раз – за тысячу пятьсот (у армянина в поясе, вот удача, нашлось еще без малого три тысячи).
Убивая, Ахимас был спокоен и огорчался, только если смерть не была мгновенной. Но такое случалось редко – рука у него была верная.
Так продолжалось три года. За это время князь Барятинский взял в плен имама Шамиля, и большая война на Кавказе кончилась. Дядя Хасан женился на девушке из хорошего горского рода, потом взял и вторую жену, из рода победнее, – по бумагам она была его воспитанницей. Купил в Соленоводске дом с большим садом, по саду гуляли визгливые павлины. Хасан стал толстый, полюбил пить на веранде шампанское и философствовать. В горы за контрабандой ездить ленился – теперь знающие люди привозили ему товар сами. Долго сидели, пили чай, спорили из-за цены. Если переговоры получались трудные, Хасан посылал за Ахимасом. Тот входил, вежливо касался рукой лба и молча смотрел на упрямца своими светлыми спокойными глазами. Это действовало.