Никого во дворе не было. Враги засели на веранде дома, снизу не разглядеть. Но и Ахимаса они тоже вряд ли видели, потому что ступени лестницы были в густой тени.
«Один из вас убит! — раздался голос Лазаря Медведева. — Кто, Хасан или Ахимас?»
Ахимас прицелился на голос, но стрелять не стал — не любил промахиваться.
«Хасан, это был Хасан, — уверенно крикнул выкрест. — Вы, господин Вельде, фигурой постройнее. Выходите, молодой человек. Вам некуда деться. Известно ли вам, что такое электричество? Когда открывается дверь хранилища, у меня в спальне срабатывает сигнал. Нас здесь четверо — я и трое моих вояк. А четвертого я послал за приставом. Выходите, не будем тянуть время! Час-то поздний!»
Они пальнули еще раз — видимо, для острастки. Пули защелкали по каменным стенам.
Евгения шепнула сзади: «Я выйду. Темно, я в бурке, они не поймут. Решат, что это ты. Они выйдут из укрытия, и ты их всех застрелишь».
Ахимас обдумал ее предложение. Теперь можно было бы взять Евгению с собой — одна лошадь освободилась. Жалко только, до рощи не добраться. «Нет, — сказал он. — Они слишком меня боятся и сразу станут стрелять».
«Не станут, — ответила Евгения. — Я высоко подниму руки».
Она легко переступила через лежащего Ахимаса и вышла во двор, раскинув руки в стороны, словно боялась потерять равновесие. Прошла шагов пять, и нестройно грянули выстрелы.
Евгению откинуло назад. К неподвижному телу с темной галереи осторожно спустились четыре тени. Я был прав, подумал Ахимас, они стали стрелять. И убил всех четверых.
В последующие годы он редко вспоминал о Евгении. Только если случайно что-нибудь напомнит. Или во сне.
Мэтр Ликоль
В тридцать лет Ахимас Вельде любил играть на рулетке. Дело было не в деньгах, деньги он зарабатывал другим способом — много, гораздо больше, чем мог истратить. Ему нравилось побеждать слепой случай и властвовать над стихией цифр. Уютно потрескивающий штурвал рулеточного колеса, сверкая металлом и полированным красным деревом, вращался по собственным, казалось бы, ему одному ведомым законам, но правильный расчет, выдержка и контроль над эмоциями срабатывали здесь точно так же, как во всех прочих известных Ахимасу ситуациях, а стало быть, закон был все тот же, знакомый с детства. Единство жизни при бесконечном многообразии ее форм — вот главное, что занимало Ахимаса. Каждое новое подтверждение этой истины заставляло его ровно бьющееся сердце чуть-чуть убыстрять ритм.
В его жизни выпадали продолжительные периоды праздности, когда нужно было себя чем-то занять. Отличное изобретение сделали англичане, оно называлось hobby. У Ахимаса таких hobby было два: рулетка и женщины. Женщин он предпочитал самых лучших, самых настоящих — профессиональных женщин . Они были нетребовательны и предсказуемы, понимали, что есть правила, которые следует соблюдать. Женщины тоже были бесконечно разнообразны, оставаясь при этом единой, неизменной Женщиной. Ахимас заказывал в парижском агентстве самых дорогих — обычно на месяц. Если попадалась очень хорошая, продлевал контракт еще на один срок, но никогда дольше — такое у него было правило.
Последние два года он жил на немецком курорте Рулетенбург, потому что здесь, в самом веселом городе Европы, оба его hobby осуществлялись без труда. Рулетенбург был похож на Соленоводск — тоже минеральные источники, тоже ленивые, праздные толпы, где никто никого не знает и никем не интересуется. Не хватало только гор, но общее впечатление временности, сиюминутности, не настоящести было точно такое же. Ахимасу казалось, что курорт — это аккуратный, чистенький макет жизни, исполненный в масштабе 1:500 или 1:1000. Человек живет на свете пятьсот месяцев, а если повезет, то тысячу, в Рулетенбург же приезжали на месяц. То есть существование курортного жителя длилось в среднем тридцать дней — именно с такой периодичностью сменялись здесь поколения. В этот срок умещалось всё — радость приезда, привыкание, первые признаки скуки, грусть по поводу возвращения в другой, большой мир. Здесь были коротенькие романы, бурные, но маленькие страсти, были свои мимолетные знаменитости и недолговечные сенсации. Сам же Ахимас был постоянным зрителем этого кукольного театра. Он установил себе собственный срок существования, не такой, как у всех остальных.
Жил он в одном из лучших номеров отеля «Кайзер», где останавливались индийские набобы, американские золотопромышленники и русские великие князья, путешествующие инкогнито. Посредники знали, где его найти. Когда Ахимас брал заказ, номер оставался за ним, и иногда пустовал неделями, а то и месяцами — в зависимости от сложности дела.