— Ступай, сын мой, и встань на страже у тела. Пусть никто не входит в комнату, пока я не приведу короля.
Я поспешил в призальную комнату. Там, как и сказал слуга, лежало тело сэра Алена. И видно было — смерть не случайна и не честна. Его ударили сзади, самым подлым образом. Зияющая рана между лопатками учинена широким датским кинжалом — оружием многих рыцарей Круглого стола. Жестокое и хладнокровное преступление — убийца наступил на тело, вытаскивая клинок, оставив чёрный след подошвы на белом табарде сэра Алена. А потом вытер клинок об одежду, прежде чем вложить в ножны.
Я прибыл довольно быстро. Но не успел оценить состояние трупа, как в комнату вошёл слуга с каким-то поручением. Увидев кровь, парень замер на шесть ударов сердца, раскрыв рот. Затем повернулся и рванул прочь с криком:
— Кровь, кровь, кровь!
На его вопли сбежались рыцари, оруженосцы, слуги, прочий придворный сброд. Они остановились по моему знаку, и все, кроме рыцарей, разошлись по моему повелению, ибо моя магическая слава росла. Рыцари же столпились у двери, сдерживаемые лишь страхом перед начертанной мною в воздухе пентаграммой.
Их гнев уступал лишь неверию в немыслимое злодеяние. Никто не сомневался — тут свершилось убийство. И столь же несомненно — убийца один из них, ибо датский кинжал, сразивший прекрасного сэра Алена, мог быть лишь у рыцаря, взявшего трофей в честном бою с датчанами.
Когда первый шок прошёл, я увидел, что рыцари отступили назад и оглядывают друг друга с недоверием и подозрительностью. Отвратительное зрелище — рухнувшее чувство братства. И как же я обрадовался появлению короля в сопровождении моего Наставника.
Лицо короля, утонувшее в огромной рыжей бороде, было белым и осунувшимся, брови гневно сведены. Я отметил, что Мерлин лишь колоссальным усилием воли сохраняет спокойствие. Король повернулся к рыцарям, и перед его гневом отступили сии сильные и храбрые мужи.
Я ждал громового рёва, ибо король обладал мощным голосом, но он заговорил тихо — и куда как более страшно.
— Пусть выйдет вперёд сотворившие сие.
Никто не пошевелился.
— Пусть выйдет вперёд сотворившие сие, и я убью его в честном поединке.
Молчание.
Тогда король взревел так, что эхо прокатилось по всему замку.
— Тогда я разыщу тебя, лишу рыцарского звания и повешу на самой высокой крепостной стене.
Даже сэр Ланселот отшатнулся под королевской яростью.
Артур повернулся к Мерлину.
— Что потребуется для разоблачения грязного негодяя, прикидывающегося рыцарем?
Мой Наставник размышлял целую минуту, склонив голову.
— Кровь его найдёт. Мне понадобится окровавленный табард сэра Алена и камни, запятнанные его кровью. На восходе Луны пусть рыцари соберутся в Большом зале — босые, в знак смирения, и в одних рубахах. Пусть каждый займёт своё место за Круглым Столом. Пусть не будет ни оруженосцев, ни слуг, ни других людей низкого происхождения, ибо раскрыта будет великая тайна. И пусть никто не прикасается ни к чему, что увидит на Столе.
Без колебаний, хотя просьбы были весьма странные, король тихо промолвил:
— Да будет так.
Развернулся на каблуках и зашагал в сторону часовни. Один за другим рыцари последовали за ним, дабы вознести молитвы за упокой души сэра Алена. Мой Наставник взглянул мне прямо в глаза и тоже удалился, оставив со странным осознанием надлежащих действий.
Я недолго оставался наедине с трупом. Вскоре пришли два монаха в чёрных одеждах. Они сняли с сэра Алена осквернённый табард и вручили мне, осеняя себя крестом (а ещё — «рогами» от сглаза). Затем унесли тело, дабы подготовить сэра Алена к погребению.
Вслед за монахами пришли работники с ломами и кувалдами — изъять окровавленные камни. Лишь моё присутствие и загадочные движения моих рук, помогали им преодолеть страх перед комнатой смерти.
Камни я перенёс в Большой зал. Закрыв дверь, начертал на ней мелом несколько арабских символов, прекрасно зная, что никто, кроме моего Наставника, не посмеет войти.
После этого я удалился в покои, где ждал Мерлин. Не говоря ни слова, он протянул руку за табардом и, разложив на столе, принялся внимательно изучать. Я жаждал обсудить случившееся, но знал, что лучше помолчать, пока мой Наставник размышляет. Я притворился, что изучаю древний свиток. Наконец Мерлин оторвал взгляд от стола.
— Сын мой, за час до восхода Луны отнеси сей ларец в Большой зал. Затем стань у дверей и проследи, чтобы все рыцари были одеты, как я велел. Когда соберутся — войди вместе с ними и жди моего прихода.
Он взял свиток из моих рук, взглянул на него и улыбнулся: