Любой другой на его месте ограничился бы ленивым: «пикап сверху», может, добавил бы еще «два плюс внутри». Секунды до прибытия и так выводились всем на мониторы.
Странный парень был этот Король. Высокий, черный, спортивный. Он утверждал, будто пробегает пять миль каждое утро, а качалку посещает не менее трех раз в неделю, и, судя по виду, не врал. Постоянно какой-то отутюженный, чуть не единственный в батальоне, включая офицеров, носил на службу тяжелые форменные башмаки вместо кроссовок, хотя никто этого не требовал. Выглядел Король всегда так, словно именно сегодня ему предстоит получать от президента медаль, или патриотически наставлять ребятишек в школе, или пожертвовать жизнью за Родину, а не отсидеть восемь часов в анатомическом кресле, рискуя разве подавиться крекером или получить вычет за опоздание. В общем, такой крепкий свежий парень, похожий, в отличие от прочих, на настоящего рейнджера.
Пикап медленно приближался к В2. Сосредоточенный дед, вцепившийся в руль, подпрыгивал на кочках. Голову старика покрывала облезлая шапка с распущенными ушами. В городах похожие с вызовом и намеком носила дерзкая молодежь, но эту древность явно надели, не предполагая подтекста и даже не подозревая о его существовании. Рядом тряслась недовольно поджавшая губы бабка. Айвен перевел пешку Сметаны в режим автосопровождения цели, задумался на долю секунды и выбрал бабку.
Пикап подпрыгнул последний раз и остановился шагах в десяти от шлагбаума. Айвен подвел пешку к водительской двери. Старик с полминуты возился со стеклоподъемником, наконец отчаялся и просто открыл дверь. Айвен запустил предписанный текст:
— Вы предпочитаете якутский язык? Вы предпочитаете эвенкийский язык? Вы предпочитаете говорить по-русски?.. эскимосский?.. украинский?.. белорусский? — перечень языков менялся в зависимости от блокпоста. Большую часть из них никто и никогда не выбирал, похоже, кто-то неплохо нажился на раздутой смете, продав забытые и мертвые наречия.
Старик с ужасом смотрел на говорящую железяку и молчал. Какой-то слабоумный армейский психолог придумал, что якутский наиболее умиротворяюще звучит с сексуальной женской хрипотцой, а эвенкийский у дружелюбного бархатистого баритона.
— Днище чисто, — сообщил Король очевидное. Он исполнял инструкции с фанатичной старательностью.
Дед, не говоря ни слова, кряхтя, лез из машины. Айвен заглянул на операционный дисплей Короля, выведенный у него слева вверху. Король был, как он и любил, на штурме, автомат снят с предохранителя, что строго запрещено при отсутствии «прямой и очевидной угрозы», мало того, снят с предохранителя и реактивный гранатомет, заряженный осколочно-фугасным.
«Маньяк. Вот правильно его на дальних держат», — вздохнул Айвен. Ходили слухи, будто Король не позывной, а настоящая фамилия, но это казалось чересчур даже для такого явного психа.
— Приветствую вас, достопочтенный, — Айвен выбрал почти безошибочный русский, звонкий женский голосок автоматически переводил, — предъявите, пожалуйста, документы, удостоверяющие вашу личность.
Дед вышел из остолбенения и поздоровался, почему-то обращаясь к нему «командир», какие-то загадочные струны отозвались в этой простоватой душе. Старик зарылся по пояс в машину, бормоча: «Сейчас, сейчас… где же тут…» Наконец вынырнул довольный, держа последней формы удостоверения с сине-белой голограммой. Он долго пытался заправить их не той стороной в сканер, с огромным трудом справился, стянул древнюю шапку, обнажив лысину с неопрятными пятнами, и вытер взмокший от усердия лоб, нервно ожидая результата.
— Приложите, пожалуйста, указательный палец к оранжевой области.
В действительности основная идентификация шла через сканирование сетчатки и дублировалась по форме ушей, кроме того, в бесконечном тестовом режиме обкатывалась К-13, анализировавшая расстояния между секретными лицевыми точками. К-13, правда, по-прежнему редко срабатывала корректно, ее постоянно модернизировали и регулировали, от чего система, кажется, работала только хуже. Тестирование продолжалось столько лет, что даже самые опытные сослуживцы не могли вспомнить, когда оно началось.
Старик еще не отыскал удостоверения, а Айвен уже проверил и его, и недовольно кривившуюся бабку. Оказалось, кстати, что «старику» только пятьдесят четыре, а она двумя годами моложе. Невозможно было понять, зачем нужна комедия с отпечатками, да и с удостоверениями. Дома их отменили лет пятнадцать назад, у самого Айвена вообще никогда не было никаких удостоверений.