Вход в пещеру завален не был. Но пахло оттуда мерзковато. Словно на рынке рядом с рыбьими лотками. Но я не помню, чтобы где-то поблизости был хотя бы один водоем.
— Нехороший запах, — прокомментировал Гелегост, мастеря факел. — Запах битвы ощущает Гелегост. Неравной битвы.
Готовый факел он вручил мне и принялся мастерить второй. Затем прямо на входе в пещеру развел костер, и мы подожгли этим огнем свои факелы. Достали мечи — и начали свое странствие в недра пещеры. И чем глубже мы входили во мрак, тем сильнее становился этот запах.
— Нехороший запах, — повторил орк. — Очень нехороший запах.
Но он говорил это, не имею ввиду, что ему мерзко и противно это нюхать — он имел ввиду, что запах этот не предвещает ничего хорошего. И, как показал дальнейший сюжет, он оказался прав.
— Нужно погасить факелы, — сказал Гелегост. — Или оставить их здесь.
— А дальше как?
— Дальше глаза должны привыкнуть.
— К темноте?
— Иначе морской монстр убьет Кирилла и Гелегоста.
Я призадумался.
— Нет, — ответил, — не надо, чтобы морской монстр убил Кирилл и Гелегоста.
— Гелегост тоже так думает.
И мы оставили факелы, а сами двинулись дальше. Вскоре мы перестали что-либо видеть. Долгое время шли на ощупь. Гелегост неплохо справлялся. Меня даже удивило то, насколько он был подготовлен к этому путешествию. Но вскоре глаза и правда привыкли — и я стал понемногу различать его силуэт. Но лишь немного. Совсем немного.
Однако ситуация слегка улучшилась, когда впереди будто бы стал виднеться свет. Но не желтый или белый, а какой-то… голубой. Возможно, мне лишь так казалось, но…
— Кирилл видит голубое свечение? — спросил Гелегост, говоря тем самым мне, что видит то же самое.
— Да.
— Это её выделения.
— Выделения? Её?!
— Когда выделения голубые — это самка.
— Самка?
Гелегост повернулся ко мне, и уже привыкшие к мраку глаза понемногу различили выражение его лица.
— Почему Кирилл повторяет все мои слова?
— Потому что Кирилл в тихом охеревании от происходящих событий.
— Гелегост тоже, — кажется, он не совсем понял, о чем я говорил.
Тем не менее, мы двинулись дальше. И чем сильнее приближались, тем ярче становился голубой свет. Вскоре мы оказались в некоем гроте, вода в котором светилась голубым светом и уходила куда-то дальше, в некий подземный водоем.
Гелегост молча показывает куда-то пальцем — и я следую указаниям. Тут же замечаю подвешенных к потолку мужчин. Подвешенных за ноги какой-то странной субстанцией, совсем не похожей на веревку. Да и видимость была такая, что хрен разглядишь.
— Не могли они несколько месяцев вниз головой висеть и при этом в живых остаться, — констатирую я. — Я почти уверен.
— Их сердца бьются, — говорит орк. — Легкие дышат. А значит, они живы.
— Как ты, на хер, можешь отсюда разглядеть, что они дышат?
— А Гелегост и не может разглядеть. Гелегост может расслышать.
— Ну и че тогда? Спускаемся и спасаем их?
— Нужно подождать.
— Чего?
Гелегост замолчал, вглядываясь в голубую воду.
— Пока она вернется, — теперь он замолчал совсем.
А я больше и не спрашивал. Я не хотел спрашивать.
Даже спрашивать, сколько именно ждать, я не хотел. Решил просто ждать. Орк, судя по всему, отлично знал, что делать дальше.
***
Не знаю, как, но я умудрился заснуть.
Но проснулся сразу же, едва получил тычок в ребро.
Хотел что-то сказать, но орк заткнул мне рот рукой. Тут же показал, почему говорить нельзя.
Из воды выползло нечто. Эдакая дочь барракуды и Ктулху с зубастой пастью и передвигающаяся на осьминожьих щупальцах. В голову, кроме выражения «жёванный крот!», ничего дельного не приходило. Как с этой хренью драться?!
А вот Гелегоста, кажется, эта зараза нисколько не пугала. Медленно меня отпустив, убедившись, что я не стану вопить, он аккуратно поднял свой меч и куда-то пополз, как хренов ассасин во время стелс-миссии. Я долго думал, стоит ли идти за ним, или лучше просто подождать, пока работа будет сделана, но что-то во мне (толи героизм, толи дебилизм) заставили пойти за ним.