И опять все молчали, явно мечтая, чтобы совещание поскорее закончилось.
— Напрашиваются три вопроса, — сказал Луди. — Первое: один ли и тот же человек — звонивший и автор анонимного письма? По возрасту вряд ли. Но господа специалисты могут и ошибаться. Второе: зачем он позвонил? Зачем написал письмо? Третье: почему аноним писал от руки? Хочет привлечь к себе внимание, проложить след к своей персоне?
Никто не проронил ни слова, и Сутер закрыл совещание.
Хункелер прошел вместе с Луди к нему в кабинет. Оба сели, задумались.
— Ты действительно считаешь, что звонок и письмо могут исходить от одного человека? — спросил Хункелер.
— Да, — ответил Луди.
— И по-твоему, он хочет привлечь к себе внимание?
— Да, именно так.
— Но зачем? Никому ведь неохота садиться в тюрьму.
Луди слегка отъехал на стуле назад, уперся ногами в край стола. Беззвучно рассмеялся и с отвращением помотал головой.
— А по-твоему, нормальный, заурядный человек может ударить женщину ножом в сердце?
— Нет, — сказал Хункелер.
— Вот видишь. Значит, он больной. Причем это вовсе не обязательно бросается в глаза. Возможно, он человек уважаемый, почтенный.
— Например, врач?
— Да, или видный художник.
Хункелер кивнул. Оба опять погрузились в размышления.
— Не знаешь, что делать дальше, а? — спросил Луди.
— Не знаю.
— Стало быть, придется ждать какой-нибудь случайности.
— А как обстоит с ночным турецким кафе на Бургфельдерплац? — поинтересовался Хункелер. — Нашел что-нибудь?
— Ты имеешь в виду «Анкару»?
— Да.
Луди снял ноги со стола, включил компьютер, отыскал нужный файл.
— Мы уже два раза проверяли это заведение. Все вроде бы легально.
— Чем они зарабатывают?
— Доставкой пиццы.
— А доктор Кнехт? — спросил Хункелер.
— Что ты хочешь знать?
— Как у него с финансами.
Луди опять беззвучно хохотнул. Вопрос, похоже, рассмешил его.
— Я знал, что ты об этом спросишь, и заранее навел справки.
Он нажал несколько клавиш и прочитал то, что выяснил о финансах д-ра Кнехта.
— Дела у доктора Кнехта обстоят не лучшим образом. Три года назад он развелся и выплачивает алименты жене и двум детям. К тому же купил яхту так тысчонок за двести франков. Она стоит у Эгины, а это тоже недешево. Доктору Кнехту срочно нужны деньги.
— Как ты все это выяснил, ангел мой? — спросил Хункелер.
— Профессиональный секрет, — отозвался Луди. — Об этом не говорят.
В этот вечер Хункелер уже в девять лег в постель. Слушал, как мало-помалу затихают в саду птичьи голоса. Почувствовал, как на кровать запрыгнула кошка, тихонько подобралась поближе и свернулась клубочком у него под коленками. Хедвиг прошла по комнате, но этого он уже толком не слыхал — уснул.
Наутро — в пятницу в девять — он вошел в приемную д-ра Кнехта. Г-жа Швааб нынче подвела губы помидорно-красной помадой и надела ярко-желтую блузку.
— Сегодня у доктора Кнехта для вас времени не найдется, — холодно сообщила она.
— У меня боли в животе. Наверно, простата.
— Простата не имеет отношения к животу.
— Но у меня боли. Мне необходима консультация.
Она равнодушно смотрела на него, будто он вовсе не комиссар полиции, а торговец-разносчик, норовящий всучить ей какую-то дребедень.
Хункелер охнул и схватился за живот.
Г-жа Швааб, полная ледяного презрения, жестом велела ему ждать. Он присоединился к остальным пациентам, а было их ровно двенадцать человек, все старше шестидесяти, все тщательно одетые. Немногочисленные мужчины, невзирая на жару, при галстуках.
Хункелер взял журнал, обосновавшийся тут с минувшей весны, и стал разглядывать фотографии сноубордистов в пушистом снегу высокогорья. Подняв глаза, увидел в дверях д-ра Кнехта.
— Госпожа Купфершмид, прошу вас, — коротко, тихим голосом произнес врач и прошел в кабинет. Химическая блондинка в красном платье встала, поправила прическу и последовала за ним. Никто не проронил ни слова.
— Жарко тут, верно? — сказал Хункелер.
Все разом испуганно встрепенулись, словно он чертыхнулся в церкви. Кое-кто перевернул страницу и снова углубился в чтение.
— Вы что-нибудь знаете про убийство? — спросил комиссар. — Что-нибудь видели?
Очередь замерла, всем явно хотелось спрятаться. На Хункелера никто не смотрел.
Немного погодя он услышал тоненький, монотонный женский голос, словно бы лепетавший какие-то бессмысленные слоги, — издавала их женщина, сидевшая в углу, в инвалидном кресле. Над нею склонился какой-то мужчина, взял ее за руки, стараясь успокоить. Однако она продолжала лепетать.