— Сева! Я тебе обещаю! Завтра-послезавтра его тут не будет!
— Хорошо. А эти две ночи?..
— Знаешь что, не дури! Это во-первых… И ты же прекрасно знаешь, что у меня «краски».
Итак, она выглянула в коридор с понтом. Плотно притворила дверь:
— Я думаю так! Однажды вечером…
— Что это за «однажды»?
— Ну, в удобный нам день… Ты звонишь Робе и просишь его завтра непременно приехать. Зачем — не телефонный разговор. В этот же вечер мы убиваем Двойника. Устраиваем в даче шурум-бурум. Роба приезжает, видит тебя мертвого…
— Он сам не поедет.
— Ну еще лучше — пусть кто-то из его людей: больше испугу!
— А ты где в это время?
— Нигде! Я за недели две отправлю из какого-нибудь Ростова ему письмо, что «прощайте, я на вас зла не держу. Что между нами было — забыто».
— Почему из Ростова?
— Да я условно! Пошлю письмо оттуда, куда смогу купить билет в два конца и без очереди.
— Ладно… в принципе годится. А как мы будем этого твоего?.. — В его голосе появилось что-то вроде испуга.
— Из пистолета, в затылок.
— До чего ты все продумала!
Надька не ответила, изображая гордость и досаду.
— А кто будет, прошу пардону, это самое «в затылок»?..
— Ну не я же! — она крикнула. И увидела, что Борис боится. Вот странно. Сева не испугался, когда пришлось, а этот заранее боится!
— Неужели ты разрешишь… делать мне?!
— Я не по этой части, Надьк, — сказал он с какой-то странной презрительной усмешкой. — Я совершенно не по этой!
Сперва Надька подумала, он над собой усмехается, над своей трусостью. А потом поняла: ей, убийце, и ее дружку, убийце, усмехнулась в лицо сама судьба.
Поднялся он хмурее хмурого. Выпил кофе — не помогло. А в таких ситуациях кофе никогда не помогает. В Душанбе он, как ни верти, с алкоголем напозволялся. По утрам, чтоб не страдать, глушил похмелюгу тем же средством, от которого заболел. Теперь начинался откат. И если не пить дальше, — пить дальше он не мог, — несколько дней будет эта хмурь, а потом головная боль.
Надьке, естественно, объяснять настоящую причину не хотелось. И на вопрос: «Ты чего?» он просто огрызнулся — грубо, от души.
— Да что с тобой с утра пораньше-то?
— Ни хрена! Месяц отсутствовал, приезжаю — меня встречают с красными флагами!
Надька рассмеялась с таким видом, словно выиграла у него какой-то спор.
— Что же я теперь могу поделать? Это женская физиология. Так что не глупи!
— Ладно. Потолковали и хватит. Давай сюда ученика своего.
Он все не мог решить для себя, как этого чучалу называть. По совершенно неизвестной причине Борис чувствовал к нему самую нормальную ненависть. Кажется, вот он войдет сейчас, придушил бы! С огромным трудом, продравшись сквозь свою похмельную болезнь, взял душу под уздцы:
— Ну давай-давай, веди… Он встал, я надеюсь? Надька ничего не ответила, вышла из комнаты. А когда через минуту вернулась вместе с Двойником, ненависть в Борисе зажглась с новой силой.
Здесь надо заметить, что и Огарев испытывал к своему… Двойнику то же чувство. И он тоже с огромным трудом сумел пробиться к душе своей, чтобы взять ее под уздцы.
Несколько секунд они глядели друг на друга, не в силах начать. Потом ими овладело чувство, похожее на стыд. «А ведь он смотрит на меня, как тупой бык, и не догадывается, что я с ним сделаю всего через две недели! — Так думал каждый из них. — Чего ж мне его ненавидеть! Если б я имел возможность, я бы его, наверное, пожалел!»
— Здравствуй! — сказал наконец Борис. Севе не хотелось обращаться к нему на «вы». А на «ты» он не имел права. И просто кивнул в ответ.
— Знаешь, кто такой Роберт?.. Вот и молодец. Сейчас будешь говорить с ним по телефону. В качестве экзаменовки…
Невольно он старался унизить Двойника. И это надо было прекратить к чертовой матери!
— Про дела в Душанбе тебе известно?
Здесь Севе, по логике, следовало опустить глаза. Еще бы: ведь шеф занимается наркобизнесом, а скромному библиотекарю… Ну и тому подобное… И он заставил себя, опустил:
— Да, в общем известно…
— Известно! — сказала Надька твердо.
— Вот и отлично. Запомни имена. Ребята по сырью, местные: Карим и Мухаммед. Ребята из лаборатории: Марк, Володя, Саня. Называю их по степени значимости… Повтори.
— Карим, Мухаммед, Марк, Володя, Саня.
— Хорошо! Теперь давай, говори… В смысле тренировка будет — якобы ты разговариваешь. А я тебе буду задавать вопросы от Роберта.