— Остановимся на Раисе, — согласилась я.
— Она оказалась в связке с одними из тех, кто же лал заполучить наследство Смыслова. И она оказалась очень ценным звеном в этой связке. Потому что имела доступ к Лазутину. Вернее, не она сама, а её сестра Марина.
Все мужчины, внимательно слушавшие до этого «Руслана», повернули головы к Лазутиной. Марина продолжала сидеть возле могилки своей сестры ни на кого не глядя, лишь пропускала землю между пальцев, которую машинально черпала, беря с холмика, когда та заканчивалась. Казалось, то, что говорилось на поляне, ее нисколько не интересовало. И не касалось.
— К-хм, — откашлялся Кондратьев. — Из твоего рассказа выходит, сыщик, да это мы и сейчас наблюдаем, что сестрички любили друг друга…
— Ух, какой же ты умный, — процедила сквозь зубы Марина. Едва слышно, но внятно. И Кондратьев умолк на полуслове. — Какие вы все умные, прямо обалдеть, — продолжала Марина. — Любили… Мы были одно целое. Она обещала, что после всего мы вместе уедем… далеко-далеко.
— Понятное дело, — буркнул Кондратьев. — Чего ж не уехать. Но то, что одно целое, — охотно верю. Раз она даже полуживая стремилась к тебе.
— Вы ведь надолго расставались, — вслух размышляла я, вспомнив слова отчима Марины. — Мать Раисы увезла её из посёлка, в котором вы обе родились.
— Ну и что? Это были, конечно, плохие годы. Когда мы не были вместе. Я ненавижу свою мать. Она предала отца.
— Чем же? Тем, что после смерти твоего отца вышла замуж за другого? Это ты считаешь предательством? А твой отец не был предателем, когда бегал к другой?
— Она разбила жизнь отцу. Он мне много чего рассказал… А затем ещё и предала его, выскочив за какого-то пентюха.
— Н-да, — вздохнула я. — Сумел же твой батюшка так настроить тебя против родной матери.
— Обойдусь без ваших дурацких комментариев.
— Обойдись, — согласилась я. — С Раисой ты вновь встретилась в Москве, когда уже развелась со своим мужем. Надеюсь, это не тайна?
— Нет. Не тайна. И мы поняли, как нам друг друга не хватало. Кроме отца, у нас никого роднее не существовало. Но отца уже давно не было. Остались мы с ней. Вдвоём.
Во мне что-то протестовало против этой их странной любви, и я сказала:
— Раиса в детстве была задиристой, агрессивной девчонкой. Она такой и осталась. Тебе не кажется, что с тобой она повстречалась через многие годы не просто так? Не совсем случайно, а?
— Мне плевать, что кажется тебе, — огрызнулась Марина.
— Ладно, — смирилась я. — Вы встретились, и она попросила тебя о помощи. Это не будешь отрицать?
— Нет. Затем мы должны были уехать. Вместе. И никогда больше не расставаться.
— Пусть так, — вклинился Кондратьев. И тяжело вздохнул, мол, правдивость слов Раисы теперь не проверишь. Мёртвые, как известно, имеют привычку помалкивать. — Раиса попросила тебя возобновить контакты с бывшим супругом. И ты не отказалась. Раисе нужно было точно знать, где хранятся электронные носители информации. А от кого, как не от самого хранителя, Лазутина, она могла это узнать?
— Ночью, после «акта любви», Лазутин застукал тебя роющейся в его бумагах, — подхватила я. — Оправдываясь, ты сослалась на свою старую, ещё из детства, болезнь — лунатизм. Чем ошарашила своего бывшего супруга. Тот даже на некоторое время поверил тебе. Пока не застукал тебя вторично… Вот тогда у него зародились сомнения. Особенно же когда вместо тебя в дом пришла Раиса, которая сама решила осмотреть жилище банкира. Ведь ты, дорогуша, так ничего и не отыскала. А вот ей, по всей видимости, удалось кое-что обнаружить. Думаю, она просто наткнулась в его рабочем столе на бумагу, в которой упоминался сейф, имеющийся в кабинете банкира.
— К сожалению, — продолжил Кондратьев, — самого банкира нельзя было трогать. Тогда бы неминуемо поднялся шум, волны которого так или иначе дошли бы до клиентов банка. Этого нельзя было допустить — информация должна быть сосредоточена в одних руках. Действовать можно было только крайне осторожно.
— Раиса попросила тебя при следующей встрече с бывшим муженьком выведать все об этом сейфе, — вновь вступила я в разговор, — ты постаралась, и любила его так страстно, что у него мозги вывернулись наизнанку. Либо подсыпала что… Один черт. Но проговорился он тебе. И после этого ты перестала ездить к нему домой — зачем теперь? Являлась, лишь чтобы пополнять кредитные карточки. Визит на службу — хороший повод, чтобы хорошенько рассмотреть всё. Как, где и что расположено в банке. И Лазутин нанял меня. Он был хорошим математиком и умел складывать. Ясной картины у него еще не было, но одно он понял — нужно срочно исчезать. Иначе — ему конец. И он задумал очень оригинальный способ ухода — имитацию убийства. Вот мразь…
Я не сдержалась. И Кондратьев хитро ухмыльнулся.
— Когда я ему заявила о том, что видела как бы раздвоившуюся его бывшую супругу, он всё ещё колебался в отношении тебя… Странная женщина, необычная болезнь. Но в тот момент, когда я ему это рассказывала, к банку подъехала ты. И он объяснил твой визит тем, что у тебя неожиданно закончилась кредитная карточка. Неожиданно… Это слово как бы само собой слетело с его уст. И после этого он всерьез задумался. В банк ты стала наведываться слишком часто. Ну а дальше… Дальше я окончательно рассеяла его сомнения, когда узнала о существовании сестренки по отцовской линии, «близняшки», но совершенно иной по характеру. И Лазутин всё понял. Беги! И как можно скорее. Иначе от смерти не убежишь.
— Раз уж вы все так хорошо знаете, — приподняла голову Марина и отряхнула с ладони комочки земли, — чего ж вы волну гоните?
— Мать свою ты считаешь предательницей, а сама-то ты кто? — Я с какой-то яростью уставилась на женщину у могильного холмика.
— Да пошли вы все, — неожиданно грубо отмахнулась она.
— Да уж ходили, — за меня и за себя ответил Кондратьев. — Итак, банкир с твоей помощью, сыщик, вознамерился смотаться. А Раиса… девочка решила за браться в банк. Чтобы добыть наследство Смыслова.
— И для этого? — Я подняла на него глаза. Я уже догадывалась, что для этого было нужно.
И Кондратьев подтвердил:
— И для этого ей нужны были люди. Спецы, умеющие стрелять, взрывать, кто знал, как захватить здание, а затем выбраться из него, умеющие работать с компьютером, взламывать защиты, нащупывать коды.
Кондратьев перевел дыхание и посмотрел на Витька и Геру.
— Так появились мы. Раиса и стоявшие за ней люди отбирали людей в команду обстоятельно и осторожно, через посредников, одним словом, через дальние каналы. Этакие темные, нигде не засвеченные лошадки. Сами не знающие до поры, зачем их приглашают. Чем дальше от столицы проживали они — тем лучше. Все без шума и быстро… Так, чтобы конкуренты заволновались лишь тогда, когда информация оказалась бы в одних руках. И все же прокол произошел.
— С тобой? — догадалась я.
— Не только… Один из тех, кто понадобился Раисе, оказался человеком из нашего городка. Технарь, бывший спецназовец, прошедший «горячие точки», он не раз освобождал заложников из лап боевиков, в том числе и тогда, когда узники находились в одиноко стоявшем строении. Как и другим, ему предложили сто штук по выполнении задания — при условии слепого повиновения и четкого выполнения инструкций… Накануне своего отъезда в Москву он попал в аварию. Но прежде чем умереть, этот человек кое-что рассказал нам. Не всё, но достаточно для того, чтобы вместо него смог отправиться я. Став на время этим технарём — Русланом.
Гера презрительно фыркнул. А Витек как-то весь подтянулся и прижал к себе «ноутбук», словно испугавшись, что его сейчас у него отнимут.
— Прокол произошел не только со мной, — повторил Кондратьев, — но и со всеми остальными. Мы добрались до банка, захватили его и взяли то, ради чего и врывались туда. А потом вдруг всем захотелось владеть кейсом. И у каждого на то были свои причины. Хотя могу уверенно сказать, что вряд ли кто-то догадывался и догадывается, что находится в этом кейсе.