«Он», разумеется, был Вася Королев, а вовсе не кто-то другой.
— Служащие говорят, они с утра там караулили, — сухо бросил Николай.
— Любовь — страшная штука, — беспечно заметила Наташа.
— Говорят, Слава заплатил ему в полтора раза больше, чем тебе, — добавил Дымов.
— Да ну? — Актриса сразу же напряглась.
— По-моему, он вообще не умеет играть, — добавил Николай.
«Можно подумать, ты умеешь», — мелькнуло в голове у Ларисы, и она широко улыбнулась.
По большому счету, люди, сидящие с ней за одним столом, были ей безразличны, но она предпочитала держаться среди них и подыгрывать им, чтобы они не пошли против нее. У Ларисы уже был негативный опыт съемки в одном сериале, когда она не смогла подружиться с исполнительницей главной роли, и та вскоре ее выжила, заставив продюсеров убить Ларисин персонаж. Тогда молодая актриса твердо решила, что больше не повторит такой ошибки.
Дверь ресторана отворилась, и шаркающей походкой, зевая на ходу, вошел Вася Королев.
На нем были драные джинсы и какая-то невообразимо аляповатая майка, но со своими золотистыми волосами, правильными чертами лица и широким разворотом плеч он все равно походил на языческого бога, который лишь по недоразумению оказался среди людей.
— Явился не запылился, — мрачно сказала Зинаида, ковыряя ложкой десерт.
Лариса хихикнула.
— Всем привет, — сказал Вася.
— Что так поздно? — поинтересовался Николай.
— Проспал. Я вообще сова.
— Ты не похож на сову, — заметила Лариса, глядя на него прозрачными серыми глазами, в которых плясали смешинки.
— Поклонницы одолевают? — небрежно осведомился Дымов.
Как он ни пытался скрыть свою зависть, она прослеживалась в каждой нотке его хрипловатого баритона — типичного голоса человека, который слишком много пьет.
— Да нет, — ответил Вася на вопрос, подумав. — Не очень.
Наташа засмеялась.
— Тебя же вчера чуть на сувениры не порвали! Мы собственными глазами видели…
— Ты охрану у Славы попроси, — посоветовал Николай. — А то мало ли что.
— Да ладно, хорош прикалываться, — беззлобно ответил Вася. Но, очевидно, даже при всем своем добродушии он почувствовал направленную в его адрес волну враждебности, потому что сел не за актерский стол, а за тот, где сидел продюсер.
— Н-да, интересное кино наклевывается, — сказал Спиридонов Марине.
Сценаристка ничего не ответила. Раньше Вася ей скорее не нравился, чем нравился, но теперь, увидев его, она впервые подумала о том, что с ним, пожалуй, фильм может получиться. Он прямо-таки излучал обаяние, и можно сколько угодно твердить о том, что это обаяние бесхитростного, очаровательного, примитивного существа, но оно было, и с ним приходилось считаться.
— Нам уже надо выезжать, — сказал продюсер Васе.
— Дай мне позавтракать хотя бы, — спокойно ответил тот.
Барщак смирился и объявил на весь зал, что они выезжают на съемку через полчаса.
…Они выехали через час, и прошло еще два, прежде чем установили аппаратуру, подготовили все для съемки и загримировали артистов. Дина снимала и снимала своим фотоаппаратом, как заведенная, Марина нервничала и чувствовала себя совершенно ненужной, а шутки Спиридонова выводили ее из себя. Помощница гримера Надя, девушка в косичках, с множеством сережек в ушах и пирсингом на губе, поправляла грим на Ларисе, то и дело оглядываясь на Васю, который ей явно очень нравился.
— Ну что, разбиваем тарелку? — задорно прокричал Голубец.
Он не сомневался, что этот фильм будет его большим успехом, хотя у него имелись кое-какие претензии к сценарию, да и не все актеры его устраивали; но с такими звездами, как Королев и Теплова, можно было не опасаться провала.
— Я разобью, я! — крикнула Наташа.
— Стойте, стойте, — вмешалась Дина, — дайте я сначала сниму вас с тарелкой, пока она цела!
С покрытой автографами тарелкой позировали сначала актеры, потом продюсер, затем режиссер.
А после под веселые крики съемочной группы Наташа бросила тарелку на землю…
— А тарелка-то не разбилась, — флегматично заметил дольщик Вова. — Быть беде.
Антон тихо выругался сквозь зубы. Хорошенькое начало съемок, ничего не скажешь!
— Ты что, купил небьющуюся тарелку? — заорал Барщак на Володю. Какая бы накладка ни происходила на съемочной площадке, именно Володя всегда оказывался крайним. — Совсем охренел?
— Да обычная фарфоровая тарелка! — оправдывался Володя.