Его второе самое сильное впечатление — он нигде и никогда не видел такого множества дефектных, больных, покалеченных физически и душевно… Кажется, всё местное человечество было изуродовано с рождения. Нет, до рождения. Еще от дедов и прадедов с неправильным образом жизни и бессильными врачами. Почему ажлисс не вернулись сюда раньше? Почему Джи так долго ждал? Только для того, чтобы сменились поколения и у Крошки не осталось шанса найти родных? Неужели он всё ещё не верит её обещанию не искать?
— Экзекутор, на рабочем участке есть ещё невыявленные живые? — прямое обращение дежурного дознавателя выдернуло из транса.
— Живых нет, — ответил, рассеянно окидывая сканом пустеющую дорогу, на которой, как на наиболее удобном и свободном месте сбора, все еще толпились аборигены. Те, кто мог передвигаться сам. Те кто не мог, тех вынесли спасатели, уложили в капсулы и подсоединили к гроздьям с домашними любимцами и вещами.
— Экзекутор, ты свободен, — скомандовал дежурный дознаватель.
Дознаватели, не переставая, разговаривали с людьми, пожимали руки, гладили детей по головам. Дотрагивались до обнаженной кожи. Многие дознаватели умели делиться эмоциями. Не внушать, нет, но как бы слиться душой, успокоить. От людей исходил глухой страх вместе с любопытством, но уже не было взрывного ужаса, как в самом начале операции.
Теперь спасатели зачистят огороженное пространство от всего опасного и неприятного. А потом понемногу, с участием местного населения, разберут нужное, классифицируют исторически и этнографически ценное, модифицируют застарелое. Или вообще сделают тут кусок природы — людям не подобает жить в муравейниках…
Экзекутор, ровно держа одеревеневшую спину и тяжелую голову, удалился во флаер. Закрыл за собой перегородку багажника и рухнул на пол. Время летело слишком быстро. По правилам адаптации все перешли на местный подсчет, что не было так сложно. Но планетка вращалась слишком шустро — не только день был в полтора раза короче, но и один час был всего шестьдесят минут, вместо стандартных ста. Еще же минуты при всей беспорядочной истории развития тут удержали стандартно-имперские…
Спать!
Сон не шел. В голове гудело и умирало. Кричало и ходило кругами.
Стив прополз сканом в кабину. Мэт вроде поспокойней.
«Мэт? Подойди».
Мэт встал с кресла. Экзекутор лежал навзничь у стенки и выглядел как вчерашняя дохлятина. Сколько в нём? Метр семьдесят? И весит 60 кило. Мелочь зеленая. Особенно в огромном пустом флаере. Нет, он таким бледным и приехал. Но сейчас экзекутор был совершенно тихим и его лицо и на самом деле отливало зеленью. Уже давно он перестал переругиваться по любому поводу и придираться. Перестал огрызаться даже на провокационные вопросы. Начал глотать, что дают, а не комментировать качество пищи и вообще почти перестал разговаривать, ограничиваясь короткими мысленными приказами. Мэт даже думал, что если бы не напоминания, то экзекутор перестал бы мыться. При напоминании, экзекутор молча и не поднимая глаз, разворачивался, шел и мылся, даже не пытаясь их оскорбить. Но что за идиотская манера вечно сидеть на полу? Вот теперь на полу лежит, ведь есть же кресло в кабине?
Лирой позавчера предложил ему крови, но экзекутор при этом как будто получил удар стеком. Мигом очухался и не только обругал, но накрыл фантомом и направил бежать в угол, шарахнув Лироем об стену. А закрыться Лирой не смог, хотя не вчера родился и блокировки ставить умеет. Лирой потом сказал, что даже не почувствовал, когда и как экзекутор в него внедрился и когда вышел. Мелкий, но сильный. Но крови бы ему попить не мешало, ведь совсем еле дышит.
Может сейчас? Ответственность за этого мальчишку лежит на них, что с ним делать, если он крови не хочет, а сползает в пропасть и не желает, чтоб ему помогли? Настучать Сейо, чтоб приказом заставил его взять энергии?
Мэт опустился на одно колено в полшаге от экзекутора.
— Возьми, — склонился ближе, подставляя горло.
— Прости, мне надо, — экзекутор взял его за руку и прижался к ней лицом. — Потерпи!
Мэт замер. Что это? Когда начинать терпеть? Сначала решил, что экзекутор наконец-то будет пить, хотя к чему ему рука, там жало некуда вводить.