— Я сделал то, что мне было сказано. Я оберегал тебя. Я отдал тебе все.
— Кроме правды.
— Это несправедливо.
Я не могу не задаться вопросом, стал бы он возиться со мной, если бы Джай не заставил его пообещать.
— Как давно ты об этом знаешь?
— Не так давно.
— Как давно?
Я произношу это так, чтобы он услышал меня громко и отчетливо. И замечаю, как на мгновение опускаются его широкие плечи, и это все, что мне нужно знать, что он осознавал это дольше, чем хотел бы признать.
— У меня не было выбора.
Я тычу пальцем ему в грудь, но он не двигается с места. Я не хочу, чтобы Джоэл вторгался в мое личное пространство. Все в нем сводит меня с ума — его короткие торчащие в разные стороны волосы, дорогой и сладко пахнущий одеколон, виноватое лицо.
— У тебя был выбор! Ты выбрал не тот вариант.
— Ты была счастлива! — огрызается он. — Череп был мертв, а тебе становилось лучше.
— Так лучше? — Я сплевываю, и внезапный поток слез размазывает мой макияж с глаз. — Я хотела покончить с собой, Джоэл. — Он вздрагивает. — Вы с Моникой были счастливы. Вам двоим становилось лучше! Я была потеряна. Я тонула. Ты знаешь, на что это похоже? Чувствовать такую сильную пустоту? Чувствовать так много... ничего? — Я провожу рукой по носу, чтобы поймать грозящую упасть каплю. — Была бы твоя причина для лжи достаточно веской, если бы я довела ее до конца? Если бы меня сегодня здесь не было?
Наступает тишина. Конечно, это так. Моника всегда жалуется мне на Джоэла и на то, что после определенного момента в споре он отключается. Я даю ему еще пару секунд, чтобы он открыл рот, сказал мне что-нибудь — хоть что-нибудь.
Он молчит.
Выдохнув, я качаю головой и ухожу от него. Мне нужно увидеть Джая. Мне нужно услышать это — что бы это ни было — из его уст. Мне нужно что-то, что заставило бы меня почувствовать себя глупо из-за такой негативной и сильной реакции на такой чудесный сюрприз.
— Я не знал, что ты так себя чувствуешь, — бормочет Джоэл мне в спину, и я замираю на месте. — Ты мне не говорила.
— Я не хотела разговаривать. — Я оборачиваюсь и ненавижу укол сочувствия, который пронзает меня насквозь при виде него. Мы сблизились за последнее время... И я собираюсь все испортить? После всего, что он для меня сделал? — Я хотела получить то, что потеряла. Мое будущее. Разговор с тобой не дал бы мне этого. Это бы меня не исправило.
— Так что же тебя вылечило? Что помешало тебе довести это до конца?
Простой вопрос.
— Джейкоб. Вид его красивого сморщенного личика наполнил меня счастьем, которого я давно не испытывала, и когда Моника назвала меня его крестной… Я почувствовала это всем сердцем. Если бы он не родился... — Я не могу заставить себя закончить фразу.
— Теперь у тебя может быть свое будущее.
Для него это так просто, не так ли? Джай вернулся, теперь все может вернуться на круги своя. Нет. Это не так работает. Я так долго вытесняла Джая, что не знаю, как впустить его обратно. В любом случае, как бы мы с Джаем вели себя нормально? Мы никогда не были вместе при «нормальных» обстоятельствах. Что, если он сочтет это безоблачным? Скучным? Что, если все это время в разлуке притупило его любовь ко мне?
Джоэл направляется ко мне, сокращая расстояние, раскинув руки. Я стою неподвижно, позволяя ему укутать меня в них, ища утешения в его семейном прикосновении. Его объятия не сексуальны и не романтичны — они никогда не были ни тем, ни другим — и принимаю это, позволяя его теплу течь сквозь меня, успокаивая.
— Я должна быть счастлива, — шепчу я, уткнувшись в его крепкую грудь. — Почему я несчастлива?
Он гладит меня по волосам, кладя подбородок мне на макушку.
— Ты в шоке.
Шок. Это слово недостаточно выразительно, чтобы описать то, что я чувствую внутри. Я не думаю, что в английском языке есть слово, которое могло бы определить то, что я чувствую.
— Я все еще злюсь на тебя, — замечаю я, и он сжимает меня крепче.
— Знаю.
— Я не могу простить тебя.
— Я не хочу, чтобы ты это делала.
Я облизываю губы, ощущая вкус своих слез.
— Что с ним случилось, Джоэл? Целый год?
— Тебе следует спросить у него.
Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на него снизу вверх.
— Я спрашиваю тебя.
— Эмили...
— Пожалуйста. Я хочу понять почему, прежде чем заговорю с ним.
Джоэл пристально смотрит на меня, и в его полуночных зрачках отражаются самые разные эмоции.
— Все, что я знаю, это то, что Джай убил Черепа в отеле в Бейруте.
Бейрут. Где это? Ливан?
— В этой истории должно быть что-то еще, — указываю я. — Начни с самого начала.
Он что-то бормочет себе под нос, отпуская меня и поворачиваясь к дивану. Я следую за ним по пятам, хватаю подушку, которая поддерживала мою голову, когда я была без сознания, и плюхаюсь на диван рядом с ним.
Джоэл, не теряя времени, рассказывает мне историю Джая. Он расплывчат в деталях. Иногда они не сходятся, но я поглощена ими. Я в равной степени заворожена приключениями Джая и в ужасе от подробностей того, как он преследовал Черепа по всему миру, который шел по фальшивым следам, проложенным Хассом, чтобы попытаться найти нас.
Найти меня.
Джай отсутствовал целый год, но за эти двенадцать месяцев он побывал в аду и вернулся обратно ради меня, как и обещал.
Как бы я ни злилась на него, как бы ни чувствовала себя обиженной и преданной, даже я могу восхищаться этим.
ГЛАВА 7
Регулировка
Джай
Я прислоняюсь к дереву в саду и потягиваю пиво, разглядывая потрясающую сервировку на деревянном столе для пикника в деревенском стиле для ужина в честь дня рождения Эмили. С окружающих яблонь свисают стеклянные чашки и кувшины разных размеров, в одних зажжены чайные свечи, в других стоят белые и розовые розы. Фото с этого мероприятия можно разместить в Pinterest.
К моему удивлению, здесь собралось все племя — Хасс, Тед, Ханна и сын Хасса, Бенджи. Они собираются, не скрывая улыбок и смеха, и накрывают стол едой с тележки, которую Джоэл принес из дома. Судя по всему, они готовили для Эмили весь день.
На огромном лакированном пне рядом со столом для еды лежит высокая стопка красиво завернутых подарков, оберточная бумага которых переливается всеми цветами радуги.
Джоэл взял мой подарок с кухонного стола Эмили и вернул его мне. Он спросил, хочу ли я, чтобы это попало в общую кучу, или я предпочту вручить ей лично. Я взял у него коробочку с украшением и засунул в задний карман насколько это было возможно. Я хочу подарить это, когда мы останемся наедине — если мы останемся наедине.
Пока я потягиваю пиво, мое устройство издает три гудка, и я быстро достаю его из переднего кармана. Желудок уходит в пятки, когда на экране появляется оповещение системы распознавания лиц. Я нажимаю на него, затаив дыхание, пока загружается картинка. Я щурюсь, поднося телефон ближе к лицу. Картинка расплывчатая, неубедительная, но на данный момент я готов принять любой удар. Я просматриваю подробности и вздыхаю с облегчением.
Румыния.
Он в Румынии.
Я делаю еще один глоток пива и проглатываю его. Я могу задержаться еще ненадолго — до следующего сигнала распознавания лиц. Когда я сегодня дал о себе знать, то не думал о том, что буду делать или что скажу, когда мне снова придется преследовать Черепа. Видит бог, в первый раз это было достаточно тяжело. Я до сих пор помню, как будто это было вчера. Я потерял сознание, когда в резиденции Черепа прогремел последний взрыв.
Когда очнулся, я был заперт под обломками, пылью и бог знает чем еще. Жар от окружающих пожаров лизал меня, а легкий душ от шлангов аварийных служб превращал грязь на моей коже в густую кашицу. У меня была ужасная головная боль и помутнение зрения, но я не мог ждать, пока они меня спасут. Мне нужно было найти Черепа. Мне нужно было знать, что он мертв. Иначе Эмили не будет в безопасности.