— Пока нет.
— Тебе следовало бы. — Тед оглядывается через плечо, и я слежу за его взглядом.
Все мое тело напрягается, и мне приходит в голову, что до сих пор я никогда по-настоящему не понимала выражения «у меня перехватило дыхание». Джай прислонился к дальнему дереву и опустил голову, смотря в свой телефон, одна нога согнута в колене. В другой руке он держит за горлышко бутылку пива. Он прокручивает большим пальцем картинку на экране и тут замирает, как будто осознавая, что за ним наблюдают.
— Полегче с ним, — произносит Тед, пристально глядя на меня. — Он хотел как лучше.
Он хотел как лучше.
Он действительно хотел как лучше.
Это все, что мне нужно помнить, чтобы оставить прошлый год позади и двигаться вперед.
Он. Хотел. Как лучше.
Джай поворачивает голову в мою сторону, и по моему телу пробегают мурашки, когда наши взгляды встречаются. Мое сердце, которое и так колотится от беспокойства из-за его присутствия, мгновенно учащает биение при мысли о разговоре с ним. На одно безумное мгновение я представляю, как мы обнимаем друг друга, как наши обнаженные тела извиваются, когда мы катаемся по моим дорогим простыням из египетского хлопка.
Ханна нежно сжимает мою руку, отвлекая от моих мыслей, и тянет за собой. Я заставляю себя согнуть колени и иду вперед, сокращая расстояние между мной и столом, приближаясь к Джаю.
— Теперь мы можем поесть, именинница уже здесь, — объявляет Джоэл, хлопая меня по плечу, когда я прохожу мимо.
Ханна отпускает мою руку, и я ставлю свой бокал с вином на стол. Проходя мимо Хасса, в знак приветствия сжимаю его плечо. Он упорно трудился, чтобы завоевать мое доверие. Я не хочу, чтобы он снова подумал, что я ненавижу его за то, что он раньше всех узнал о том, что Джай был жив. Джоэл сказал, как ему было неловко из-за этого, но я больше не держу на него зла.
Я пройду через это с позитивом. Я уже потратила впустую целый год своей жизни, утопая в своем внутреннем смятении и негативе.
— Привет, Эмили.
Бенджи улыбается мне, его лицо перепачкано хлебными крошками.
— Привет, Бенни.
Я запускаю пальцы в его спутанные черные волосы, взъерошивая. Меня поздравляют с днем рождения, и я благодарю их, продолжая двигаться, медленно приближаясь к Джаю. Он выглядит взволнованным, когда отталкивается от дерева и засовывает телефон в карман. Упругие мышцы его бицепса и предплечья сжимаются и разжимаются, когда он сжимает в руке пивную бутылку. Интересно, что он чувствует внутри, нервничает ли он так же сильно, как и я. Хочет ли прикоснуться ко мне так же сильно, как я хочу прикоснуться к нему?
Останавливаюсь в четырех футах от него, мои легкие горят, когда я задерживаю дыхание. Я медленно выдыхаю, и у меня кружится голова. Никогда не думала, что снова буду так близко к нему.
Боже, я люблю его темные, как океан, глаза. Я всегда любила.
— Привет, — говорю я, сплетая пальцы перед собой, и его великолепные глаза загораются.
***
Джай
Я сглатываю, но в горле у меня пересыхает, а сердце бьется миллион раз в секунду.
Как всегда, я сразу же оказываюсь в плену магнетического притяжения ее потрясающих черт. На моих ладонях выступает пот, и гормоны сходят с ума от ее запаха, от ее вида. Я напрягаю все свои силы, чтобы не наброситься на нее, не задрать ей платье, не сорвать его с ее тела. Тела, которое я не видел уже очень давно.
— Привет.
Краска заливает ее щеки, и она отводит от меня взгляд.
Эмили такая чертовски красивая — и она говорит со мной — в ее голосе нет злобы или отвращения, как я ожидал. С тех пор, как мы разговаривали в последний раз, прошло больше года. Я многое хочу ей сказать, многое я ей говорил, но сейчас она здесь, передо мной, и у меня заплетается язык.
— Очевидно, нам нужно поговорить, — говорит она, убирая прядь своих длинных волос с лица и заправляя за ухо. — Но мы можем сначала поесть?
Она протягивает мне свою тонкую руку с длинными пальцами, и я смотрю на нее. Я долго и упорно думал о том, каким будет наше первое прикосновение. Иногда я представлял, как ее крошечная ладошка бьет меня по лицу, когда она ругает меня за то, что я довел ее до такого отчаяния. В других случаях я касался сначала ее губ, когда мы пожирали друг друга с тоской и отчаянием. Я ни раз представлял, как держу ее за руку…
...Это прекрасно.
Беру ее ладонь, и сильные теплые ощущения пробегают по моему позвоночнику, распространяясь по всему животу. Она все еще влияет на меня так, как никто другой не может повлиять. За год, что я прожил вдали от Эмили, вокруг крутились и другие женщины, ни с одной из которых я не вступал в сексуальные отношения, но они были, и могли бы получить пятерки за старания, но они не шли ни в какое сравнение с моей любимой.
Она единственная для меня.
Либо она, либо никто.
Эмили уводит меня от елки к столу, где остальные раскладывают по тарелкам потрясающе пахнущую еду. Мы с Эмили сидим бок о бок напротив Теда и Ханны и вместе наслаждаемся праздничным ужином.
Я не говорю, но слушаю все, что пропустил за время своего отсутствия. Я изо всех сил стараюсь улыбаться на протяжении всего разговора, кивая при необходимости, но это не ослабляет дурных предчувствий, скручивающих мой желудок, независимо от того, во сколько разговоров они пытаются меня вовлечь.
Я пропустил много важных событий. Они продолжают жить своей жизнью, а я застрял в прошлом, сражаясь с теми же демонами, что и более года назад. Они любят без страха, путешествуют без цели и мирно спят.
Мне еще предстоит это сделать.
Знаю, это моя вина, что я сам этого хотел, но… тем не менее, мне больно.
Моника отвлекает меня от моих мыслей, закатывая глаза. Я не понимаю, что она имеет в виду, пока не сосредотачиваюсь на разговоре Эмили и Джоэла о вине и расширении производства сидра. Они обсуждают прибыль и убытки, дистрибуцию и логистику. Я пытаюсь следовать, но что я обо всем этом знаю? Когда я слушаю, как они говорят, мне приходит в голову странная вещь.
Мой необычный маленький котенок больше не потерянная девочка.
Она знает, кто она и чего хочет, и все, чем она владеет, было добыто тяжелым трудом. Ей не нужно, чтобы я присматривал за ней, потому что Эмили Шеппард — умная, способная и феноменальная женщина. Я недооценил ее. Просить Джоэла присмотреть за ней, пока меня не будет, было оскорблением для ее способностей и интеллекта. Теперь я это понимаю.
Эмили допивает третий бокал вина, а я допиваю остатки четвертого пива. Мы искоса поглядываем друг на друга и оба тянемся за новым напитком.
Думаю, мы оба нервничаем.
Алкоголь навевает воспоминания о том, как мы впервые переспали. Мы были в туннелях, пьяные, хотя она была пьянее меня.
Тогда мы едва знали друг друга, но это казалось правильным.
Я открываю крышку своего пива, и Эмили наполняет свой бокал, привлекая внимание Джоэла.
— Не налегай на вино, Эм, — говорит он, когда я подношу пиво к губам и выливаю жидкость в рот. — Ты ведь помнишь, что случилось, когда ты пила его в последний раз, не так ли Моника?
Я давлюсь пивом, а Эмили роняет бутылку вина, расплескивая его по бело-розовой скатерти. Джоэл разражается хохотом, откидываясь на спинку стула и хлопая в ладоши, как дрессированный морской котик.
Кашляя, я хватаю бутылку вина за горлышко и ставлю ее вертикально. Все смотрят на Эмили, чье лицо становится ярко-красным, когда она изо всех сил вытирает вино бумажными полотенцами.
— У меня такое чувство, что я упускаю что-то пикантное, — заявляет Хасс, набивая рот салатом из шпината и феты.
— Если бы ты не переехал в город, то был бы в курсе событий, — отвечает Моника, пожимая плечами. Одной рукой она накалывает на вилку кусочек курицы, а другой раскачивает детское кресло Джейкоба.