— Во Флоренции стало больше людей.
— Ты имеешь в виду, больше стриптиз-клубов и борделей, — парирует она, вызывая смешки у всех остальных.
— Не говори ничего из того, что он может рассказать своей матери. — Изображая оскорбление, Хасс прикрывает уши своего мальчика. — Вы двое могли бы сэкономить мне несколько евро, пригласив вместо этого на свое шоу.
— Не надо, — предупреждает Тед Хасса. — Помнишь, когда ты в последний раз открывал рот?
Он бросает на меня взгляд, но я ничего не говорю. Мне и не нужно этого делать. Я уверен, он помнит, как почувствовал, как мой кулак врезался ему в живот.
— Я ненавижу тебя, — бормочет Эмили Джоэлу. — Посмотри, что ты наделал.
Он смеется.
— Что? Я просто дразню тебя. В любом случае, Моника тебе больше не понадобится, как только ты откроешь подарок на день рождения, который мы тебе приготовили. — Его веселье улетучивается, и он смотрит на Монику. — Черт. Теперь, когда Джай вернулся, ей вообще не понадобится наш подарок на день рождения.
Моника хихикает, а Эмили тихо чертыхается и, забыв о пролитом вине, потирает переносицу. Я беру со своей тарелки картофельную дольку и бросаю в него.
— Ты полон дерьма.
Она попадает ему в грудь и отскакивает.
— Не обращай на него внимания, — говорит Моника. — Он выпил слишком много пива.
Джоэл поднимает брови, когда Эмили наклоняется ближе ко мне, прижимаясь плечом к моему.
— Все в порядке. Когда Джессики здесь нет, он достает меня.
У меня щемит в груди при упоминании имени моей сестры. Джоэл сказал, что она зайдет попозже вечером, чтобы надрать мне задницу, так как она не смогла прийти сегодня из-за учебы и своего — содрогнись — парня. Интересно, нравятся ли Джессика и Эмили друг другу? Если бы они поладили? Одобрила бы Джесс, если Эмили станет моей женой?
Тема Моники и Эмили быстро забывается, когда Тед переводит разговор на профессиональный футбол, но она не выходит у меня из головы.
Потому что я был там. Я видел это.
После того как Эмили вернулась домой тем вечером, я отошел от крыльца, чтобы подождать за углом дома. Я принес подарок Эмили на день рождения с намерением передать его Джоэлу, чтобы он передал его ей. Я отправил ему наш код, чтобы он знал, что я тут. Это Джерри? Это был глупый код, но правдоподобный неправильный текст. Он так и не ответил, и у меня устали ноги. Я вышел на заднее крыльцо и сел в кресло-качалку. Я собирался дать Джоэлу тридцать минут на встречу со мной. Если бы он не появился, я бы оставил подарок под лестницей, чтобы он забрал его утром.
Я не обратил внимания на Эмили и Монику, сидящих на ковре перед диваном…
...Пока они не поцеловались.
Мой рот приоткрылся, и я наклонился ближе. Внезапно по моим венам разлился электрический ток, и мои легкие позволили мне сделать один глубокий неровный вдох. Вскоре после этого поцелуй закончился, но нельзя было отрицать, что между ними был воздух. Даже температура во внешнем мире поднялась на градус.
После этого показались груди, и, к своему стыду, я достиг пика своего возбуждения. Часть меня хотела, чтобы это закончилось, другая часть не хотела всего этого. Оно хотело большего, чем поцелуи, ласки груди и растирания.
Дальше этого дело не зашло, но факт оставался фактом: я никогда раньше так сильно не ревновал ни к одной женщине. Я был готов заявить о себе прямо здесь и сейчас. Я этого не сделал, но, боже, пойти к ней домой в ту ночь было худшим наказанием для того, кто воздерживался от секса больше года.
Я не знал, знает ли Джоэл о том, что они делали, но, в отличие от него, никогда не буду упоминать о том, что видел, потому что не хочу вмешиваться в их дела.
Это будет моим маленьким секретом.
Когда ужин заканчивается и солнце садится, Моника и Ханна уходят домой, забирая с собой Бенджи и Джейкоба, оставляя Эмили, Хасса и меня с Джоэлом и Тедом, которые напились в стельку, и спорили о том, какая футбольная команда забила лучший гол в сезоне. Обычно я нахожу, что сидеть у костра довольно успокаивающе, но тот, который они развели, достаточно большой, чтобы заставить меня нервничать.
Когда огонь становится вдвое меньше, чем начался, Хасс уходит, забрав с собой тележку, полную контейнеров и мусора. Два часа спустя, когда их костер превратился в небольшое пламя, похожее на кучку тлеющих углей, Джоэл и Тед, спотыкаясь, уходят.
И мы одни.
Окончательно.
Эмили наливает оставшееся вино в свой бокал и ставит его на бревно позади нас. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, потом закрываю его. Что я должен сказать? Прости, что я притворился мертвым, и все знали об этом, кроме тебя? Извини, что я бросил тебя? Прости, что я такой кусок дерьма?
Я снова открываю рот, но ее нежный голос прерывает меня прежде, чем я успеваю что-либо сказать.
— Ты обещал, что вернешься ко мне, — произносит она, теребя пальцами платье. — Ты этого не сделал.
Хорошо. Я думаю, мы с головой уходим в это дело.
— Сейчас я здесь. Я сдержал свое обещание.
Эмили скашивает на меня глаза, и сердитые морщины залегают на ее лице.
— Я думала, ты умер. Это делает твое обещание недействительным.
Замечание принято. Я думал, Джоэл ей все объяснил. Неужели она не понимала, что моя смерть была единственным способом расправиться с Черепом? Конечно, я все равно потерпел неудачу, но до Бейрута Череп и понятия не имел, что я у него на хвосте.
Я отвожу от нее взгляд, не в силах вынести боль на ее лице, обиду, замешательство. Думаю, что предпочел бы гнев и агрессию — черт возьми, пощечина в этот момент причинила бы меньше боли. Увы, это тот разговор, который необходимо провести, чтобы она простила меня и мы могли двигаться дальше.
— Я сказала себе, что не буду злиться на тебя, что попытаюсь понять, но мне нужно снять это с души, если я хочу чувствовать себя лучше.
— Я весь внимание.
— Посмотри на меня, — требует она, и я подчиняюсь, вздрагивая, когда встречаюсь с ней взглядом. — Ты заставил их солгать мне.
— Я должен был. Череп не мог знать, что я слежу за ним.
— Но он узнал об этом.
Я киваю.
— Да. В Бейруте.
— Там, где ты его убил?
Нет. Он сбежал.
— Да.
Я ненавижу это. Ненавижу себя за то, что лгу ей прямо в лицо, но я не могу сбросить на ее плечи бомбу о том, что Череп жив. Я не могу так с ней поступить.
Эмили внимательно наблюдает за мной, и я смотрю в ответ, непоколебимый в своей лжи. Как Джоэлу и Хассу удавалось делать это так долго? Она и глазом не моргнула, а я уже хочу во всем ей признаться.
Наклонив голову, она поворачивается ко мне всем телом.
— Тебе не обязательно было умирать, Джай.
— Если бы ты знала, что я жив, ты бы никогда не уехала из страны. Череп забрал бы тебя снова.
— Если бы ты рассказал мне о своем плане, я бы уехала. — Она придвигается еще ближе ко мне. — Я бы подождала тебя, без душевной боли и одиночества.
Я вглядываюсь в темный сад. Мы оба знаем, что это неправда. Она бы никогда меня не бросила. Она ясно дала это понять в прошлом.
— Ты мне не веришь?
— Нет, — говорю я ей. — Я тебе не верю.
Эмили поднимается на ноги, бурча себе под нос, что это ей не следует верить мне. Я бросаюсь вперед, хватаю ее за запястье и не даю ей стряхнуть траву с платья.
— Было бы крайне нехарактерно для меня позволить тебе уйти.
Она пытается высвободить руку, но не может. Эмили стала сильнее, чем была раньше, намного сильнее, но ей все равно не сравниться со мной.
— Это было крайне нехарактерно для тебя — оставить меня одну на целый год, но ты все равно это сделал.
Туше.
— Я отказался от всего, чтобы обезопасить тебя.
Я тяну ее вперед, и она, ругаясь, падает мне на колени. Она взвизгивает, когда я хватаю ее за бедра и раздвигаю их, заставляя оседлать меня. Ее бедра прижимаются к моим, грудь к моей.