— Ты солгал. Исправление этого бардака зависит от тебя.
Я вырываю руку и высоко поднимаю подбородок. Не сомневаюсь, что Джай исправит свою ошибку. Когда он это сделает, я, конечно, прощу его. Я не хочу этого, но я бессильна, когда дело доходит до злости на него. Единственный способ, которым он может это исправить, — это показать мне кровь Черепа на своих руках.
***
Джай
Ебать!
Я ругаю себя за то, что у меня нет с собой оружия.
Я такой идиот!
Я был так поглощен жизнью Джоэла и Эмили, что перестал обращать пристальное внимание на Черепа. Перестал проверять его местонахождение каждый час и сверять каждый сигнал моего устройства с временем прибытия рейса в каждом аэропорту. Мне следовало бы проверить сообщение, что он приземлился в Украине. Тот факт, что он пробыл в Италию, должен послужить тревожным сигналом, но я был слишком отвлечен, чтобы следить за этим. Я пообещал Джоэлу, что буду начеку, ради Джейкоба, что снова уеду, как только придумаю достаточно правдоподобную историю, чтобы Эмили поверила. Я отбросил мысль о том, чтобы солгать ей, и собирался признаться ей во всем сегодня на горячих источниках. Вместо этого мы страдаем от последствий моего пренебрежения.
Эмили сокращает расстояние между собой и Черепом. С каждым ее шагом его сардоническая ухмылка становится шире, а взгляд скользит по ее длинным стройным ногам, обтянутыми джинсовыми шортами, плоскому животику и укороченному топу с длинными рукавами, обтягивающему ее пышную грудь. Она выбрала этот наряд для меня, для нашей поездки. Она сказала, что наденет что-нибудь сексуальное и веселое, и так оно и было. Она выглядит сногсшибательно и игриво. Я ничего так не хочу, как выставлять ее напоказ перед всеми, заявляя, что она моя, когда мы идем бок о бок, сплетя пальцы. А теперь я не могу этого сделать из-за этого мудака передо мной и его болезненной одержимости Эмили и ее сходством с его покойной женой.
Я понимаю, это печально, что его жена была убита вместе с его нерожденным ребенком, но это не дает ему никакого права забирать мою.
Череп еще раз целует Джейкоба в висок, прежде чем передать его Эмили. Она нетерпеливо обхватывает его своими тонкими руками, прижимает его пухлое тельце, одетое в комбинезон, к своей груди, и он тихо вскрикивает, когда она поворачивается к Монике.
Когда она увеличивает расстояние между ними, Череп хлопает Бенджи по плечу, направляя пистолет ему под ребра. Бена заметно трясет, его большие карие глаза слезятся, но я вижу, что он пытается держать себя в руках перед отцом.
Бедный парень.
Как Череп может угрожать ребенку? Особенно после того, что случилось с его ребенком? Он действительно бездушен.
— Думал, что ты такой умный, не так ли? — насмехается он надо мной, его аура пропитана высокомерием.
— Мы одурачили тебя на некоторое время.
— Но ты, должно быть, знал, что я в конце концов разберусь с этим. Мир, может, и велик, но в нем не так уж много мест, где ты мог бы спрятать ее от меня. — Он склоняет голову набок. — Неужели тебе ни капельки не интересно, как я узнал, где ты ее прячешь? Как я обманул тебя?
Я сжимаю челюсти, отказываясь отвечать. Мне невыносимо слышать об ошибке, которую я допустил где-то на этом пути.
— Это было очень просто, как только я понял, что ты делаешь, — улыбается он. — Впервые я увидел тебя в Дамаске. Ты был слишком занят, глядя вдаль, чтобы заметить, как я прохожу мимо, и я не мог поверить в свою счастливую звезду. Я думал, что наконец-то нашел то, что искал... пока не понял, что ты один. По глупости я решил, что ты тоже ищешь Эмили, поэтому отправился в Бейрут, надеясь добраться до нее первым. Вот тогда-то и стало ясно, что ты следил за мной, а если следил за мной, что ж, это означало, что ты точно знал, где ее найти.
Я не задаю вопросов, не комментирую, пока Эмили передает Джейкоба Монике, которая от облегчения чуть не падает на ступеньки. Джейк извивается и скулит, когда она прижимает его к себе и осыпает поцелуями его голову и лицо. Я поворачиваю голову и смотрю на Джоэла. Его плечи чуть расслаблены, на лице — идеальная картина передышки. Если мы сможем увести и Бенджи в безопасное место, тогда я смогу быть более безрассудным в своих планах. Пока что мой план состоит в том, чтобы догнать их на своей машине, вытащить Черепа с водительского сиденья и разбить его головой об асфальт.
— Ты помнишь ту хорошенькую маленькую горничную в Бейруте? — спрашивает он, когда Эмили направляется к нему.
Я делаю все возможное, чтобы оставаться незаинтересованным.
— Ту, которую ты выбросил из окна?
— Эта самая. — Череп ухмыляется. — Я заплатил ей хорошие деньги за то, чтобы она подслушивала ваши телефонные разговоры с братом. Однажды утром, когда ты ушел завтракать, я даже заплатил ей, чтобы она осмотрела твой номер. — Его губы растягиваются еще шире. — Для парня, которому было что скрывать, ты не слишком-то старался. Как только я во всем разобрался, настроить поддельные оповещения на твоем устройстве оказалось несложно.
Я сжимаю зубы. Возможно, то, что мы втроем оказались в том зале, в конце концов, не было совпадением, и, возможно, я не предпринял всех необходимых мер предосторожности, чтобы скрыть то, что я делал, но, черт возьми, к тому моменту я был совершенно измотан. Может быть, мне было все равно, узнает ли кто-нибудь об этом. Может быть, подсознательно хотел, чтобы Череп увидел меня, узнал, где прячется Эмили, чтобы я мог покончить с погоней за дикими гусями, в которую ввязался.
Я. Был. Измучен.
До сих пор.
Было трудно найти подходящее место и время, чтобы покончить с ним. Он всегда бывал в общественных местах и редко бывал один. Казалось, у него были знакомые в каждой стране. Каждый вечер он приводил женщин к себе в отель, и я не мог рисковать, втягивая в наши дела гражданское лицо.
Всякий раз, когда я узнавал, он исчезал к тому времени, когда я мог составить и привести в исполнение свой план, и мне приходилось начинать все сначала в новом городе.
Разведка. Построение. Движение.
Разведка. Построение. Движение.
Как бы тяжело мне ни было это признавать... возможно, я сдался.
Когда Череп прибыл в Неаполь, я не стал утруждать себя выяснением, в каком отеле он остановился, как делал обычно. Вместо этого взял напрокат машину и поехал из Неаполя в Сиену. Я не мог остановиться. Энергия разлилась по моим икрам в тот момент, когда я ступил на итальянскую землю. Я чувствовал запах Эмили в дуновении ветра, ощущал ее в солнечных лучах. Осознание того, что я нахожусь с ней на одном континенте, разожгло огонь в моей крови и наполнило меня волнением, которое, как я думал, никогда больше не испытаю.
День рождения Эмили был не первым разом, когда я видел ее за последний год. Это было за день до ее дня рождения. Я шел по главной улице, ничего особенного не высматривая. Держа руки в карманах черной куртки-бомбер, я услышал тихий звон металлического колокольчика, прикрепленного к двери, и знакомый мелодичный смех, который пронзил мою грудь. Я повернул голову на звук и увидел ее, она несла прозрачную коробку, в которой лежал шоколадный торт.
У меня перехватило дыхание, и я не мог поверить своим глазам. Она была прекрасна — красивее, чем представлялось моему разуму.
Пожилой итальянский джентльмен говорил по-английски, но с сильным акцентом. Он пожелал ей приятного дня рождения и выразил надежду, что друзья ее побалуют. Она поблагодарила его и направилась к улице. Я проскользнул в дверной проем ювелирного магазина и наблюдал через стекло, как она положила торт на пассажирское сиденье своего элегантного черного седана, затем разгладила руками облегающие черные брюки, прежде чем сесть за руль. Я вышел наружу, когда она отъезжала от тротуара. Меня убивало осознание того, что я не буду с ней на ее дне рождения второй год подряд.