— Да, — вздыхает Джоэл, поднимаясь со стула.
Все его тело напряжено, лицо мрачное и озабоченное.
Доктор — или, может быть, он хирург — обращается к Джоэлу и только к Джоэлу. Я ненавижу это. Меня бесит, что он тоже указан в списке ее контактов в экстренных ситуациях.
— Операция Эннализы прошла лучше, чем ожидалось.
Мне требуется доля секунды, чтобы осознать, что настоящее официальное имя Эмили — Эннализ, но как только это происходит, я выдыхаю с облегчением. Он громкий и тяжелый, и весь сдерживаемый страх в моем теле улетучивается, как воздух из воздушного шарика. Смеясь, Тед заключает Хасса в объятия, и они хлопают друг друга по спине. Затем он кладет руку мне на плечо и крепко сжимает его.
— Как она? Уже очнулась? — спрашиваю я, отчаянно пытаясь не допустить, чтобы от волнения, от которого у меня подкашиваются ноги, дрожал голос. — Операция была простой?
Он кивает головой, покачивая ею из стороны в сторону. Жест, означающий «да», но в то же время «нет».
— Да, она приходила в сознание. Мы рассказали ей все, что могли, учитывая ее состояние. Сейчас она снова спит, а когда проснется, то будет довольно вялой после морфия. Как вы знаете, Эннализ была не в лучшей форме, когда ее привезли врачи скорой помощи. У нее было огнестрельное ранение брюшной аорты, пуля попала в нижнюю полую вену — крупную вену, по которой наполненная кислородом кровь поступает в сердце.
Я облегченно выдыхаю, и это чувство распространяется по всему моему телу.
Джоэл резко втягивает воздух.
— Вы смогли извлечь?
— По сути, да. Мы привели ее в порядок, поместили в аорту трубку, называемую дакроновым трансплантатом, и смогли восстановить нижнюю полую вену с помощью бокового шва. К сожалению, у нее некоторые повреждения позвоночника, но мы пока не знаем их степени. Мы столкнулись с несколькими блокпостами, но в конце концов она справилась. — Он прочищает горло. — Однако есть несколько вещей, которые вам следует знать о ее состоянии.
Я хмурюсь, в моей груди зарождаются щупальца страха. Меня бесит, что доктор продолжает смотреть в глаза Джоэлу, а не мне. Она моя. Он должен был бы сказать мне в лицо, что с ней происходит. Я подавляю желание привлечь его внимание.
— Она будет прикована к инвалидному креслу.
Что. Внезапно мое разочарование кажется смешным и ребяческим. Инвалидное кресло?
— На какой срок? — спрашиваю я, почесывая в затылке.
Наконец, доктор обращает на меня свои добрые зеленые глаза.
— Пока еще слишком рано говорить об этом. Если ее выздоровление пройдет успешно и она преуспеет в физиотерапии, то через несколько месяцев сможет встать с инвалидного кресла. Если все пойдет не так, как мы надеемся, и повреждение позвоночника окажется серьезнее, чем мы думаем... она проведет в кресле всю оставшуюся жизнь.
Выругавшись, Тед уходит, проводя рукой по волосам, как будто то, что сказал доктор, было плохой новостью. Признаюсь, это немного выбило меня из колеи, но Эмили жива, и, в конце концов, это все, что меня волнует. Я пообещал позаботиться о ней, если она выкарабкается, несмотря ни на что, и я это сделаю.
Тед не должен был так расстраиваться, услышав эту новость. Он видел ее невероятную потерю крови. Он почувствовал, каким слабым был ее пульс. Ее состояние могло бы быть хуже — намного хуже, — и чувство вины будет терзать его, если он не отпустит его.
Хасс смотрит на меня, его глаза полны печали, но все, о чем я думаю, — это как сделать дом Эмили доступным для инвалидных колясок. Как она сможет подняться по лестнице в свою спальню? А как насчет ее машины? Где купить сидение для душа?
— Сейчас вы можете подождать в ее палате, но думаю, будет лучше, если только один или двое из вас будут присутствовать у ее постели, когда она проснется. Это будет не так для нее неприятно.
Я пожимаю доктору руку, руку, которая спасла жизнь Эмили, а затем он уходит, ведя за собой медсестру. Они сворачивают за угол в конце коридора, когда Джоэл поворачивается ко мне, засовывая свою большую руку в карман джинсов, чтобы достать ключи от машины для меня.
— Я отвезу всех обратно домой.
Нахмурившись, я беру ключи.
— Ты не хочешь ее видеть?
— Я навещу ее, когда ей станет лучше.
— Зачем ты ждал, если не собирался с ней встречаться?
Джоэл пожимает плечами, избегая моего взгляда своими темно-синими глазами, которые по оттенку совпадают с моими.
— Я ждал с тобой, чтобы тебе не пришлось делать это в одиночку.
Я отвожу от него взгляд и киваю, чувствуя благодарность и неловкость. В детстве мы с Джоэлом были близки, но со временем отдалились друг от друга. Когда мы вернули его от Черепа, он был другим человеком, и мы не очень хорошо сработались. Смотря назад, понимаю, я тоже становлюсь другим человеком. К тому моменту я уже через многое прошел с Джессикой и пытался найти брата, не говоря уже о том, что мне нужно было думать о безопасности Эмили. Она ввязалась в это дело невинной.
— Спасибо.
— Не стоит об этом говорить. — Он кивком указывает на Хасса, который неторопливо направляется за исчезнувшим Тедом. — Держи нас в курсе.
— Я так и сделаю.
Джоэл уходит, и тоска, которую я чувствую в своем животе, усиливается в десять раз. Я и не подозревал, насколько сильно его присутствие действовало мне на нервы. Я мог бы использовать его, чтобы растопить лед, когда Эмили проснется. Теперь я должен сделать это сам. Сердце стучит у меня в ушах. С трудом сглотнув, я подхожу к посту медсестер. Две медсестры работают за столами. Одна разбирает документы, другая что-то печатает на клавиатуре, копируя что-то из буфера обмена в компьютер.
— Э-э-э.
Они смотрят на меня. Черт. Какая у Эмили была новая фамилия?
— Эннализ... Смит?
Они обе мило улыбаются мне, несмотря на то, что я прервал их работу. Та, что перебирала бумаги, подходит к пустому компьютеру и щелкает по нему, затем жестом приглашает меня следовать за ней. Я направляюсь за ней по многочисленным коридорам — нам не требуется много времени, чтобы добраться до комнаты Эмили. Холодная капля нервного пота стекает у меня с линии роста волос и скатывается по затылку при мысли о том, чтобы зайти в ее комнату, заговорить с ней, но мне нужно вымолить у нее прощение.
Я все испортил.
Я солгал ей.
Я предал ее.
Она имеет полное право ненавидеть меня и никогда больше не доверять мне…
Тяжелая тошнота разливается по моему желудку. Она имеет полное право больше не хотеть меня видеть.
Несмотря на свои мысли, я упорствую. Я благодарю медсестру и захожу в палату, закрывая за собой дверь.
Палата Эмили гораздо более суровая и стерильная, чем зал ожидания. Пол темно-серого цвета, стены молочно-белые, а потолок сделан из пенополистирола, квадраты которого уложены на решетчатую раму.
Я медленно отодвигаю бледно-голубую занавеску, висящую на изогнутых хромированных перилах и выглядящую так, словно ее стирали тысячу раз, и вижу ее.
Я втягиваю воздух сквозь зубы. Мой котенок.
Сердце бешено колотится в груди, и шум отдается в ушах, когда я бросаю взгляд на Эмили, которая неподвижно лежит на кровати, ее крошечное тельце укрыто хрустящими, но тонкими белыми простынями. Ее кожа больше не имеет такого красивого золотистого оттенка, как сегодня утром. Она смертельно бледна, а лицо у нее изможденное и болезненное. Я сжимаю кулаки, и мой желудок сжимается в узел, когда во мне закипает тихая ярость.
Я хочу снова убить Черепа за то, что он сделал.
ГЛАВА 16