Большинство внутренних стен моего дома также сделаны из прозрачного стекла, и с того места, где стою, я вижу большую спальню и ванную комнату. В правой части холла расположены гостевые спальни и ванные комнаты, отделанные каменными стенами, что обеспечивает уединение. Тед и Ханна ценят это, когда время от времени приезжают в город и остаются на несколько ночей.
Я поднимаюсь по черной деревянной лестнице в верхний холл и останавливаюсь у рамки, висящей на каменной стене. Моника сделала ее после крестин Джейка. Я улыбаюсь. Это фотография, на которой мы с Тедом целуем Джейка в его румяные щеки, заставляя его крошечные розовые губки сморщиться. К нашему удивлению, Джоэл и Моника назвали нас с Тедом крестными родителями Джейка. По сей день это лучшее, что могло случиться со мной. Я так сильно люблю этого ребенка. Я бы все для него сделала.
С тех пор как я переехала в Италию, меня окружали только любовь, удача и процветание. Это не облегчает боль, которую я испытываю глубоко внутри после потери любви всей моей жизни, но ради Джоэла, Моники и Джейка стойко переношу горе, потому что они наполняют меня целеустремленностью. Каждое утро они возрождают во мне волю к жизни, и я обязана им всем.
Перевожу взгляд на Джейка. У него густые темные волосы, и их очень много. Ожидая новостей из родильного отделения мы затаили дыхание. На кого будет похож этот ребенок? Что бы они сделали, если бы он был похож на Черепа?
Как только я увидела Джейка, то вздохнула с облегчением. Думаю, мы все так думали. Этот малыш был настоящим Камнем преткновения. Никакого хищника. Самый милый комочек слез и криков, который я видела.
Я прохожу через свою спальню в примыкающую ванную, где сбрасываю туфли на каблуках и снимаю серьги. Протягивая руку к тонкой молнии на платье, нажимаю свободной рукой на кнопку рядом с раковиной для умывания, и прозрачное стекло превращается в полупрозрачное. Это похоже на волшебство.
Джоэл и Моника помогли мне довести это место до совершенства. Они знали все о самых модных гаджетах и трюках, а я — нет. До этого все, что я знала, — это дешевый линолеум на полах и тонкая штукатурка. Я прошла долгий путь... и мне не с кем поделиться полученным.
Нет партнера.
Детей нет.
Только я.
Выскользнув из платья и отбросив нижнее белье в сторону, обхожу большую гидромассажную ванну и захожу в душ. После этого сушу волосы феном и взъерошиваю их, наношу на лицо естественный макияж, который стоит дороже, чем мне хочется признаться, и надеваю красивое красное платье-футляр.
Когда я остаюсь довольна своим стильным, но повседневным нарядом, надеваю маленькие черные туфли на каблуках и выхожу из дома. Я обхожу стороной черный гольф-кар на подъездной дорожке, решив пройтись пешком до дома Джоэла и Моники. Я дала Марии их адрес вместо своего. Считаю, это более безопасным вариантом, поскольку живу одна.
Расстояние до их дома короче, чем до офиса и винодельни, и это такая прекрасная прогулка. Мое любимое время для прогулок — на закате. Есть что-то умиротворяющее в том, как последние лучи солнца освещают кроны деревьев, когда они соединяются у меня над головой.
Через полмили после начала трассы великолепная растительность сменяется высокими ухоженными лимонными и апельсиновыми деревьями. Вдыхаю освежающий цитрусовый аромат. Может быть, завтра соберу немного свежих апельсин и сделаю сок.
Тропинка под моими подошвами зарастает травой, и еще через несколько шагов я оказываюсь на заднем дворе.
— Эй! — кричит Джоэл, его голос доносится справа.
Я поворачиваю голову в его сторону, и он машет мне, наклоняется, достает детскую распашонку из корзины для белья, и вешает на старую веревку. Они отремонтировали большую часть своего дома, превратив ветхий коттедж в современный двухэтажный дом, но оставили бельевую веревку такой, какой она была. Монике понравился простой дизайн из дерева и веревки.
Я вижу в этом привлекательность.
Неторопливо направляюсь к нему, огибая фруктовые деревья и огороженные грядки с овощами. Подойдя, встаю рядом с корзиной, и достаю из нее кучку детской одежды. Они такие милые, крошечные и совершенные. Я вздыхаю. Мое чрево жаждет этого — иметь собственного ребенка.
Весь мой мир изменился, когда Джай попросил меня выйти за него замуж. С этого момента я больше всего на свете хотела надеть белое платье и золотое кольцо. Я жаждала боли, которую, как говорят, приносит материнство, и хотела, чтобы у меня был раздутый живот и болела грудь. Я все еще хочу, но жажду этого с Джаем и ни с кем другим.
— Ты все еще собираешься на ужин?
Он протягивает руку, и я вкладываю в нее один из голубых комбинезонов Джейка.
— Э-э, да. Я решила, что пора с этим покончить.
— Знаешь, что я думаю?
Я закатываю глаза. Вот и мы.
— Я уже знаю, что ты думаешь, Джоэл.
— Думаю, ты можешь придумать что-нибудь получше.
— Я знаю, что могу сделать лучше, — парирую я, ненавидя то, как он развешивает одежду на веревке и прикрепляет ее прищепками. — Но у меня был лучший, и поскольку лучше него никого нет, придется довольствоваться этим.
— Довольствоваться? Это свидание — даже не то, чего ты хочешь.
Джоэл протягивает свою большую руку, и я, нахмурившись, кладу в нее еще один комбинезон. То, как он это говорит, заставляет меня чувствовать, что я делаю что-то не так. Может быть, так оно и есть. Это неуважение к памяти Джая? От этой мысли у меня сжимается грудь. Это совсем не то, чего я хочу.
— Это не свидание.
Джоэл смотрит на меня своими темными глазами.
— Не будь такой чертовски наивной. Это свидание, на которое Мария заставила тебя согласиться из чувства вины, и я не доверяю тому, кому нужна помощь матери в поисках девушки.
Я игнорирую его второе замечание. Росс ничего не получит.
— Это просто дружеский ужин, вот и все.
Он фыркает, выхватывая последнюю мокрую одежду Джейка из моих рук.
— Друзья? Ты даже не знаешь этого парня.
Я переношу вес тела на одну ногу.
— Ну, нет. Пока нет.
— И вообще, почему ты хочешь дружить с этим парнем? И почему, ради всего святого, все твои друзья — сексуальные итальянские мужчины, Эмили?
Теперь моя очередь фыркать.
— Это не так. У меня есть Алессандр из бухгалтерии и...
— А что насчет Эцио?
Я складываю руки на груди.
— Он доставщик. Я не могу избегать его, и не сказала бы, что он мой друг, скорее знакомый, и определенно не сексуальный.
Не говоря уже о том, что ему чертовых восемнадцать лет. Встречаться с парнем помоложе в моем возрасте — это не для сексуальной пумы. Это просто трагедия.
— А Лео?
Хорошо. Теперь он ведет себя нелепо.
— Он наш менеджер по маркетингу. Он приносит мне рекламу на утверждение.
— И кофе.
— И кофе. — Я пожимаю плечами. Лео готовит вкусный кофе. Это совсем не похоже на ту горечь, которую я не могла переварить там, в Нью-Йорке. — Большое дело.
— Я не вижу, чтобы София приносила тебе кофе, а ведь она твоя ассистентка.
Джоэл проводит руками по своей белой майке и по спортивным штанам, затем поднимает взять пустую плетеную корзину для белья и сует ее под подмышку.
— Я не прошу об этом. Он просто делает это.
— И как ты думаешь, почему это так?
Тепло разливается по моим щекам, его намек отчетливо звучит в моих ушах. Он думает, что Лео хочет заняться со мной сексом. Джоэл смотрит на меня свысока, и даже в скудном свете вечера я вижу в его глазах осуждающий блеск. Я чувствую это своей кожей. Джоэл яростно защищает меня. Он был таким с тех пор, как мы сбежали из горящей тюрьмы Черепа. Это не романтично, не так, как с Моникой, и у меня не возникает ощущения, что он ревнует, но все равно это раздражает. Он огорчает меня так же, как и свою младшую сестру Джессику, когда она рассказывает о встрече со своим парнем Лукой, которого Джоэл абсолютно не выносит.