— Я люблю тебя и хочу провести с тобой остаток своей жизни, — говорит он хриплым, полным эмоций голосом. — Череп мертв, и нам больше никогда не придется оглядываться через плечо. Я хочу жениться на тебе, Котенок. Мы можем построить новую жизнь, создать семью.
Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, и снова влюбляюсь в него. Внезапно моя жизнь перестает казаться такой уж жалкой.
Я влюблена в Джая. Безвозвратно.
Даже в течение года, что я провела без него, он не выходил у меня из головы. С того момента, как мы встретились и оказались вместе, Джай был моей единственной стабильной силой в этом запутанном мире. Теперь, когда он вернулся, я не могу не удивляться, как вообще могла жить без него. Я больше никогда не хочу быть без него. Я не смогла бы этого пережить, потому что Джай — мой якорь, моя единственная константа в этом мире, пронизанном хаосом.
Я забуду Черепа. Забуду, как его нежеланные руки касались моего тела, и выражение лица Джая, когда Череп брал у меня то, что хотел.
Теперь, когда Череп мертв, я хочу вернуться к тому, что чувствовала до того, как он появился здесь, в Италии, — безопасность и любовь. В перерывах между мучениями Черепа я наслаждалась жизнью, которая была такой прекрасной, невероятно теплой и завораживающей. Жизнь, которую я никогда не думала, что мне доведется испытать.
Со смертью Черепа умирает и мой страх.…
...И рождение моей новой жизни.
Эпилог
Эмили
Два года спустя…
Я глубоко вздыхаю, направляясь к своему дому в конце дорожки, после вкусного ужина с Тедом, Ханной и их малышкой Руби, а также с Джоэлом, Моникой и Джейкобом, который забавно заснул, прислонившись к холодильнику, прижимая к груди только что наполненный стакан яблочного сока. Моника предложила отнести его в постель после того, как он поест курицу-гриль с салатом, но малыш настаивал, что не устал.
Ужин был идеальным, хотя Хасс и Бенджи не смогли на него прийти. Мне нравится быть окруженной людьми, которых я люблю и о которых забочусь, и которые в ответ любят и заботятся обо мне. Без них я бы никогда не восстановилась так быстро, как смогла.
После нашей свадьбы мы не могли смогли уехать из этого дома.
Мы так долго были вместе, что мысль о том, что мы расстанемся с Джоэлом, Моникой и Джейкобом, вызвала у нас беспокойство, поэтому мы остались, и это имело смысл, поскольку я усердно работала на винодельне.
Я делаю глубокий выдох, подходя к своему крыльцу. У меня немного болят лодыжки, но я ценю каждый свой шаг и наслаждаюсь неровностями почвы и звуками хрустящих под ногами камней. Было время — три месяца занятий физиотерапией, — когда я думала, что никогда больше не смогу ходить и никогда не приму свой второй шанс как должное. Иногда по утрам я даже прохожу пешком расстояние до винодельни, просто чтобы почувствовать, как двигаются суставы моей нижней половины тела.
Я поднимаюсь на крыльцо, цокая каблуками по дереву. Когда подхожу к двери, то слышу тихую болтовню, доносящуюся из-за нее. Улыбаюсь и снимаю свой серый кардиган. Я должна была догадаться, что она уже встала.
Открываю дверь, и нежное воркование Элли переходит в сладкие крики, за которыми быстро следует тихий смех Джая.
Атмосфера спокойная, аромат лаванды слегка касается моего носа. В последнее время Джай много времени проводит за розыском в интернете, пробуя различные натуральные средства, помогающие заснуть младенцам.
Я кладу кардиган на кухонный стол и прохожу в гостиную к Джаю, который укачивает нашу дочь на своих больших сильных руках, ее крошечное, завернутое в пеленки тельце покоится на его обнаженной груди.
— Элайджа хорошо спит, — говорит Джай, нежно покачивая ее. — Элли немного похожа на ночную сову.
Я сбрасываю туфли и подхожу ближе. Так и должно было случиться, наши дети.
Пуля повредила множество важных органов. Потребовалось семь месяцев интенсивной физиотерапии, чтобы я снова смогла ходить. В дополнение к повреждениям позвоночника, нервов и артерий, у меня также была повреждена матка.
Всегда была возможность забеременеть, если бы я сделала все возможное, но после того случая... зачатие стало мечтой, а не реальностью.
В самом начале это убило меня. Я неделями отказывалась вставать с постели, несмотря на то, что Джай говорил, что он не против не иметь детей. Я была так поглощена своим отвращением к самой себе, что не заметила брошюр, которые Джай разбросал по дому и которыми он размахивал у меня перед носом за завтраком, и его золотое обручальное кольцо сверкало в лучах утреннего солнца…
...Пока я не сделала этого, и темный, плотный туман, окутавший меня, не рассеялся.
— Усыновление, — сказала я, и он широко улыбнулся.
В этом был смысл. Я могла бы дать прекрасному ребенку, у которого не было родителей, такую жизнь, какой у меня никогда не было. С его предложением моя жизнь совершила полный круг.
Нам потребовался второй год нашего брака, чтобы окончательно во всем разобраться, и мы забрали деток через месяц. Мы так нервничали. Джай триггерил сильнее, чем я.
Мы понятия не имели, как ухаживать за маленькими человечками. Мы вместе читали книги и ходили по магазинам, позволяя продавцам уговаривать нас покупать всевозможные нелепые приспособления, но это было весело, и мы отлично провели время, готовясь к нашим собственным радостным событиям.
И когда они передали нам наших детей — близнецов, мальчика и девочку, — мы с Джаем заплакали. Меня переполняли эмоции, как будто я сама прошла через боль, рожая их. Джай был так горд, и мы сразу же дали им имена.
Элайджи Джай Стоун и Эль Жаклин Стоун.
Когда мы с Джаем держим их на руках по вечерам, готовя ко сну, я никогда не перестаю понимать, что инцидент с Черепом, возможно, и лишил меня права вынашивать ребенка, но он никогда не лишал меня права быть матерью, и хотя, возможно, я и не произвела на свет этих прекрасных малышей, но с радостью поведу их по нему. Всегда.
Я обнимаю Джая и прижимаюсь лицом к его спине, покачиваясь вместе с ним. Проходит некоторое время, прежде чем Джай шепчет мне «все», и я отпускаю его. Я следую за ним по пятам, пока он медленно поднимается по лестнице в спальни. Бесшумно ступая, мы обходим комнату Эла, который крепко спит, и несем малышку в нашу спальню, где она проводит большую часть своих ночей.
Из-за бесконечных крепких и мягких объятий Джая она предпочитает спать в нашей постели. Это единственное место, где дочка спит всю ночь.
В полумраке снимаю с кровати тяжелое пуховое одеяло и подтыкаю тонкую простыню пониже, чтобы она не поднималась выше наших бедер.
Когда я заканчиваю, то сначала иду в ванную и принимаю душ, пока Джай укладывает Элли спать, а потом мы меняемся местами. Я лежу рядом со спящей Элли, наблюдая, как поднимается и опускается ее грудь, как ее губы совершают сосательные движения. Жаль, что я не могу покормить ее своей грудью. Хотела бы я, чтобы у меня была такая возможность.
У Элли и Эла густые темные волосы. Носы у них маленькие, как пуговки, тонкие и заостренные, губы полные. Они так похожи на нас, что это удивительно.
Когда Джай заканчивает, он, зевая, направляется в спальню, проводя рукой по обнаженной груди, на нем нет ничего, кроме свободных серых спортивных штанов.
Мой взгляд прикован к нему, пока он передвигается вокруг кровати. Как он посмел прийти сюда в таком виде?
Я переворачиваюсь на бок и приподнимаюсь на локте.