Что. Это. Что происходит?
У нее мятный и свежий вкус, интересное сочетание с ароматами винограда и маракуйи, которые уже ощущаются на моем языке. Это неприятно, но и не ужасно.
Мой первый настоящий девичий поцелуй. Больше всего меня шокирует не то, что она целует меня, а то, как мурашки пробегают по внутренней стороне моих бедер и встречаются в центре. Это почти невыносимо.
Почти.
Моника целует меня медленно, чувственно, поверхность моих губ не начинает покалывать, а гормоны, которые, как я думала, умерли вместе с Джаем, заставляют волосы у меня на затылке встать дыбом. В отличие от Росса, прикосновения Моники не угрожающие. Ее рукам можно доверять.
И мягкие. В последний раз, когда ко мне прикасались интимно, Череп пытался причинить мне боль.
Все совсем не так.
В то время как руки Росса были холодными и нежеланными, ее руки были теплыми и нежными. Она прикасается ко мне так, словно ей небезразличны все конфликты и смятение внутри меня, словно она знает, что я разобьюсь вдребезги, если она надавит слишком сильно.
Моника прерывает поцелуй и открывает глаза. Ее радужки сияют, щеки порозовели от поцелуев. Я уверена, что и мои тоже.
— Что ты делаешь? — мой голос срывается на шепот.
Улыбаясь, она касается своими мягкими губами моих.
— Целую тебя.
Что, если Джоэл вернется вниз? Что, если он увидит? Мой желудок скручивает, внимание переключается на фойе.
— Джоэл...
Она опускается на колени и тянет меня за руку, поворачивая верхнюю часть моего тела так, чтобы я была к ней лицом. От этого движения немного вина переливается через край бокала и попадает мне на бедра.
— Расслабься, — говорит она, забирая у меня бокал и ставя его на стол. — Я уверена, что он не взбесится из-за поцелуя.
Что, если он это сделает? Что, если он возненавидит меня за это?
Я прикусываю нижнюю губу, и Моника протягивает руку и высвобождает ее.
— Я хочу показать тебе, что есть люди, которые заботятся о твоем благополучии. Во всех его аспектах.
Моника наклоняется вперед, прикрыв глаза, и смотрит на меня так, как никогда раньше, и я не могу не задаться вопросом, не хотела ли она раньше поцеловать меня. Я никогда не задумывалась об этом, ни разу, но теперь, когда это случилось, не могу отвести взгляда от ее розовых приоткрытых губ.
Когда-то я рисовала ее робкой малышкой, которая не могла за себя постоять. Я была неправа. У Моники на руках больше крови, чем у меня. Ее гнев быстро разгорается в венах, а сердцевина души темнеет.
— Спасибо, — это все, что мне удается сказать.
Надо признать, это было приятно. На самом деле, это, наверное, самое приятное, что я испытывала за долгое время.
— Человеческий контакт — это мощная терапия.
Она слегка наклоняет голову под углом.
— Если тебе некомфортно с кем-то еще, я буду более чем счастлива помочь.
— Помочь?
Я заставляю себя расслабить плечи и тянусь за своим вином.
Делаю большой глоток, а она наблюдает за мной, и в ее глазах мелькает веселье. Держу пари, она думает, что я веду себя нелепо. Я волнуюсь из-за поцелуя? С девушкой?
— Да, помогу.
Эта фраза из двух слов несет в себе большой вес и подтекст, и я ненавижу то, что от ее поцелуя у меня закружилась голова, что вино пробудило во мне любопытство относительно того, как она может заставить меня чувствовать себя в других местах. Она права? Может ли физический контакт помочь мне оборвать связь с Джаем? Я никогда больше не смогу быть с ним. Несмотря на то, как отчаянно хочу почувствовать его прикосновение, я не могу.
Так кого же я жду? Чего я жду?
Я бы, наверное, прекратила общение с Моникой на этом месте и отправилась домой, если бы она уже не вызвала покалывание на поверхности моей кожи, особенно на губах.
— Каким образом?
— Повернись ко мне.
Я отставляю бокал и поворачиваюсь к ней, поджимая ноги под задницу. Я наблюдаю за ней и жду. Она долгое время не произносит ни слова. Я хмурюсь в тишине, но не открываю рта, боясь испортить то, что сейчас произойдет.
Затем она подается вперед, и я вздрагиваю, у меня перехватывает дыхание, когда она проводит своими шелковистыми ладонями по моим рукам. Мои легкие сжимаются, когда между ее рукой и моей кожей проскакивает электрический разряд.
— Я остановлюсь, когда ты захочешь, — произносит она, ее взгляд скользит от моих губ к горлу, затем к груди.
— И ничего не буду у тебя брать, только отдавать.
Я смущенно киваю, и мне это не нравится, потому что она моложе меня, но именно она контролирует эту ситуацию. Мне ясно, что она уже была с девушкой, и не могу не задаться вопросом, развлекают ли они с Джоэлом других женщин в своей постели?
Откинувшись, Моника снимает ночную рубашку, обнажая свою пышную, набухшую грудь и темные соски. Не стесняясь, я перевожу взгляд на них. Я никогда раньше не сексуализировала ее грудь. Я видела ее миллион и один раз, особенно когда она кормила Джейка, и никогда не пялилась, но теперь понимаю, насколько она привлекательна. У меня слюнки текут от желания попробовать соски на вкус.
Розовые линии на ее животе притягивают мой взгляд. Ее кожа нежна и отмечена материнскими чертами, но это самое прекрасное, что я когда-либо видела. Я хочу, чтобы они были на моем теле. Я хочу, чтобы меня отметили подобным образом, как окончательное доказательство безусловной любви.
— Ты уверена, что это... — Я сглатываю, возвращая свое внимание к ее груди, чтобы она не подумала, что я пялюсь на ее растяжки.
— Правильно? — Она пожимает плечами. — Ты живешь только один раз, Котенок. Что такое маленькое удовольствие между подругами?
Мое сердце колотится, когда подруга называет меня, как называл меня Джай. Я не слышала его с той ужасной ночи.
— Ты можешь потрогать, если хочешь.
Мои пальцы судорожно сжимают бедро. До сих пор я никогда не думала о том, чтобы быть с другой женщиной. Не один раз, но сейчас... это кажется правильным.
Неужели я настолько одинока? Позволит ли ее прикосновение уменьшить эту пустоту в моей груди? Заглушит ли гулкое эхо одиночества? Я думаю, есть только один способ выяснить это.
Я протягиваю руки и обхватываю ее грудь. Полушария мягкие, но полные, кожа вокруг мышц и тканей плотная и гладкая.
Одно дело прикасаться к своей груди, но совсем другое — прикасаться к чужой. Неудивительно, что мужчины так любят грудь. Она прекрасна. Гипнотизирующая. Завораживающая.
Соски твердеют, и Моника издает сдавленный стон, от которого по моему позвоночнику пробегают волны ощущений.
Я не осознавала, как сильно мне не хватало возбуждения другого человека и как приятно ощущать возбуждение от чужих рук.
Моника наклоняется вперед, ее руки скользят по моим бедрам, и она прижимается губами к основанию моей шеи. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на ощущениях.
Черт. Хорошо.
Моника сильнее прижимается к моим рукам и стонет, когда ее рот поднимается выше по моей шее. Покалывание вспыхивает под ее губами и пробегает по моему затылку. Поглощенная ее вкусом, я не осознаю, что Моника взялась пальцами за бретельки моего платья, пока она не спускает их вниз по моим рукам. Я изгибаюсь, пока платье не спадает с моей груди и не цепляется за бедра.
Я чувствую ее губы на мочке своего уха и вздрагиваю, когда ее дыхание касается моей кожи.
— Знаешь, ты невероятно красивая.
Мои глаза распахиваются. Она серьезно?
Моника обхватывает меня руками и быстро расстегивает лифчик. Я позволила ей снять его с меня и выбросить. Прохладный воздух целует мою грудь, заставляя затвердеть мои собственные соски.