- Я уезжаю, - сказала она, - в Люси. Я буду сама руководить школой. Я больше не могу помогать другим делать дело... буду делать дело сама. Дэви, вот то, чего не хватало нашей любви. Едем вместе.
...Маркэнд стоит на улице Мемфиса и смотрит вниз, на темную ночь реки, железную дорогу и поезд, где ждет его Тед. Ему кажется, город вот-вот обрушится на него. Он знает теперь, почему он и Теодора Ленк жили вместе; так слаженно, так увлеченно вели игру - Как два заговорщика, каждый из которых преследует свою цель. Через нее он надеялся вновь обрести себя в мире, в прежнем воплощении Дэвида Маркэнда; быть может, тогда у него будет другая жена, семья, занятие... но какое значение имеют эти детали в переживаемом кризисе? Ведь когда он уходил от Элен, Дэвид Маркэнд был под угрозой; когда он работал на бойнях и жил у Фиерро, Дэвид Маркэнд почти умер. Спасти его! Немудрено, что он кинулся в объятия Тед. Джентльменом, не обремененным делами, либеральным и образованным джентльменом Маркэнд вернется... опять старый мир, старое "я"!.. Последняя, отчаянная попытка остановиться: перевоспитание. Начисто пересоздать старый мир в наших детях. Но все-таки старый мир, старый класс - старое "я". - Так пусть же. Пройду еще и через это. Тед? Она ищет во мне, в любви, спасения от собственной воли, но на условиях, продиктованных этой волей в проклятом мире этой воли. Она хочет достигнуть небес, не уступив ни пяди своего возлюбленного ада. Мы с ней - сообщники.
Страх! - Я могу опоздать на поезд. Я могу остаться здесь, в Мемфисе, и другим поездом уехать назад, на север, в Нью-Йорк. Почему бы и нет? Я могу вернуться домой. Два года отсутствия... Эта школа - дело Тед, а не мое. Если она действительно думает то, что говорит - о спасении мира через воспитание, - пусть едет и занимается этим делом. Она спасет себя, если уверует... как Элен. Я вправе вернуться домой.
Но это значит провести ночь в Мемфисе. Он стоит на темном холме; ему страшно; он не смеет остаться в Мемфисе. - Что такое Мемфис? - Он не смеет остаться один, в тоске по Тед. - Что такое моя страсть?.. - Трое людей внезапно появляются внизу; они идут из светового пятна фонаря в темноту улицы; их шаги отбивают неровную дробь; он нетерпеливо ждет их приближения. - Если это грабители и они нападут на меня, я свободен. Я буду сопротивляться, и они убьют меня - и освободят меня... - Вот они поравнялись с ним; они взглядывают на него светлыми глазами; они проходят мимо. Он смотрит через плечо и видит, как они сворачивают в поперечную улицу; видит, как их тени фантастическими росчерками выделяются на фоне беззвездного неба. Он наедине со своим страхом, и он знает, что должен жить... Ему не спастись бегством в смерть от того ада, на пороге которого он стоит.
Маркэнд спускается по улице к поезду, к женщине, к реке.
- Снимайте свою городскую одежду и сразу принимайтесь за дело. Мы вам очень рады, - сказал Сайрес Ленни.
- Надеюсь, у вас найдется время помочь мне, - сказала маленькая Адель Сильвер, - школьные счета ужасно запутаны. Дети изводят столько съестных припасов!
- Эмили против того, чтобы их ограничивать, - сказал бородатый Хорас Ганн. - Она говорит, что это может понизить их творческие способности.
- Только что кончилось собрание генерального комитета учащихся, продолжала мисс Сильвер, - и они вынесли постановление против черного хлеба, а пшеничная мука так дорога.
- С Люси у нас нелады, - сказала Лида Шарон. - Если б Эмили не была наследницей Войзов, отцы города, вероятно, давно уже выгнали бы нас всех отсюда... а может быть, - Лида улыбнулась, - вымазали бы Сайреса Ленни в смоле и обваляли в перьях.
Ленни выпрямился во весь рост:
- У них для этого кишка тонка! Между прочим, вы играете на рояле, миссис Ленк? Великолепно! Теперь можно будет возобновить уроки музыки. Вы знаете, какую важную роль отводит Эмили музыке в своей системе: до десяти лет только музыка, потом уже цифры и буквы; Но с тех пор, как Глэдис Гей изверилась и стала консервативной - а тому уже год, - мы остались без музыки. Все, что нам удается, - это выполнять негативную сторону программы: ни цифр, ни букв.
- Это было нетрудно, - сказала Лида Шарон.
- Но я не умею учить музыке, - возразила Тед.
- Та-та-та... вы умеете играть на рояле и можете напеть мелодию, сказал Сайрес Ленни. - И вы прониклись _нашим_ духом, иначе вы не были бы здесь. Великолепно, что вы приехали, - обернулся он к Маркэнду. - Нам так нужен человек, получивший образование не только в наших жульнических колледжах, но и в школе жизни. Да еще в Нью-Йорке! Вам, мой дорогой друг, я передам курсы экономики, географии и гражданского права. На меня приходилось до сих пор больше, чем я мог успеть. Сказать вам по правде, у нас не было занятий ни по экономике, ни по географии, ни по гражданскому праву.
- А как у вас с английским языком? - спросил Маркэнда Ганн. - Читали когда-нибудь Шекспира?
- А скажите, - вмешался Ленни, - что вы читали за последние месяцы?.. О, замечательно! Вы будете вести курс европейской литературы. Просто рассказывайте все это ребятишкам. Когда человек рассказывает детям о книгах, которые он только что прочел, можно надеяться почти наверняка, что он вспомнит что-нибудь, достойное упоминания. Нам до сих пор немного не везло с литературой. Детям было скучно. А почему? Потому что мне самому скучны все книги, которые не содержат фактов. А Лиде - те, которые не... как это... ничего не разоблачают. А Хорасу Ганну - те, которые не относятся к науке. Мы больше всего читаем "Нью-Йорк уорлд" и "Ридиз миррор". Там есть американская литература. Например, стихи этого... как его?..
- Дэна Докерти, - подсказала Лида.
- Одним словом, все зависит от вас. Приглядитесь к нашей жизни. И включайтесь в нее. Увидите десяток ребят, собравшихся в одном месте, - вот вам и класс. Если они не слишком заняты чем-нибудь другим, они будут вас слушать. Дети любопытны от природы, знаете ли. В этом ваш шанс научить их чему-нибудь. Чему именно - роли не играет. Все равно они это потом забудут. Самое важное - проникнуться духом. А вы, дорогой Маркэнд, прониклись нашим духом, иначе вы не были бы здесь.
Август и сентябрь; старые, с плавными изгибами дорожки парка, когда-то тщательно расчищаемые рабами, поросли кустарником. Но сквозь тростниковую чащу была протоптана тропинка к павильону, выстроенному Люсьеном Войзом в 1840 году. Он был похож на маленький греческий храм; изящные дорические колонны из некрашеного дерева поддерживали кирпичный фронтон; внутри была одна высокая комната. Эмили Болтон во время своих кратковременных налетов жила здесь с дочерью, которая, как только мать уносилась снова, возвращалась на свое место в общей спальне Замка. Эмили Болтон поясняла: "Мне нужно, чтобы девочка хоть иногда бывала со мной, а то я могу забыть, что у меня есть дочь". Эмили предупредила мисс Сильвер, что Тед и Маркэнд поселятся в павильоне.