На губах южанина возникла та неуловимая полуулыбка, от которой у Лейды все время остро и почти болезненно сжималось сердце. Она наклонилась и поцеловала юношу - сначала осторожно, а потом - с растущей страстью. Тело энонийца напряглось.
- Лейда, подожди… не надо, - сказал Рикс, пытаясь отодвинуться и сесть.
- Уверен? А вот так?.. - она поцеловала теплую смуглую кожу в вырезе рубашки - прямо возле ямки над ключицей.
- Лейда! Я же не железный.
- Знаю.
И я тоже, - мысленно добавила она. Может быть, ты готов терпеть и ждать, сколько угодно. А вот я так больше не могу. У тебя есть дела, друзья и коадъютор, ты всегда можешь на что-нибудь отвлечься или просто вымотаться так, чтобы заснуть на первой же попавшейся кровати, забыв снять колет и сапоги. А каково должно быть мне, ты не подумал?..
Лейда потянула с плеч дан-Энрикса колет с эмблемой Ордена. И энониец сдался, позволяя ей снять с него сперва колет, а после и рубашку.
"Помоги мне расстегнуть корсаж" - распорядилась Лейда, поворачиваясь к юноше спиной и перебрасывая волосы через плечо. И зачем она только переодевалась после тренировки? Снять рубашку на шнуровке было бы гораздо проще… Вышитый серебряными нитями корсаж имел всего три пуговицы, но южанин провозился долго. Вероятно, у него дрожали руки.
Много лет назад, когда она впервые начала задумываться об этом моменте, он представлялся Лейде совершенно по-другому. В ее мечтах их с мужем провожали в спальню, осыпая хмелем и цветами, и выкрикивая обычные в таких случаях пожелания. Его супруг брал ее на руки, переносил через порог их спальни и решительно закрывал дверь, отгораживая их от толпы родственников и гостей.
И вот теперь это случилось - без цветов и хмеля, без алого свадебного платья, которое она так часто представляла себе в детстве, без заздравных тостов… просто по любви.
И оказалось, что все остальное было ей совсем не нужно.
- Я уйду из Ордена. Сегодня же. И попрошу у твоего отца твоей руки, - сбиваясь, шептал Крикс. Лейда не сразу поняла, о чем он говорит, а, поняв, тихонько рассмеялась.
- Но я вовсе не хочу, чтобы ты уходил из Ордена… А мой отец никогда в жизни не согласится видеть тебя своим зятем. Он помешан на гербах и родословных, а ты ведь даже не знаешь, как зовут твоих родителей. Отец умрет от злости, если ты придешь к нему с подобным предложением.
- Нравится ему это или нет, но ты теперь моя жена.
- Ну что ты, Рикс. Я просто девушка, которая легла с тобой в постель. Это еще не делает людей женатыми.
- Ты не должна так говорить, - напрягся он.
- Но это правда, Рик. И это вовсе не так плохо, как ты думаешь… На самом деле, это было даже слишком хорошо.
Лейда надеялась, что эти слова заставят южанина выкинуть из головы мысли о сэре Годелвене. Сейчас ей нисколько не хотелось обсуждать с южанином отца. Лучше бы он ее поцеловал. Она не сомневалась в том, что любит Рикса - и будет любить его всегда. Все остальное не имело ни малейшего значения. Ее отец, сэр Альверин, настрявшие в зубах приличия - все это были только призраки, не имеющие никакого отношения к реальности. А в ее настоящем был только "дан-Энрикс" - его резко очерченные скулы, теплая, как будто бы впитавшая южное солнце кожа и покрытые мозолями ладони.
- Валларикс сказал, что я могу прийти к нему еще раз - если захочу попросить что-то для себя, - сказал Рикс, зарывшись лицом в ее волосы - Я мог бы попросить его, чтобы он дал мне титул и надел земли. Пусть даже самый скромный… Тогда мы могли бы пожениться.
- Хорошо. Но будет лучше, если ты немного подождешь. Пятнадцать лет - хороший возраст для женитьбы, только если речь идет о девушке. Мужчина должен быть несколько старше.
"А теперь я говорю, как мой отец" - подумала она. Но надо же было как-то отговорить южанина от его плана - а то он действительно пошел бы к Валлариксу уже завтра утром… если только дотерпел бы до утра. Этого Лейде совершенно не хотелось.
Коадъютор явно видел в Риксе своего преемника. Или, по крайней мере, будущего принцепса - не зря же он таскал оруженосца на советы… Лишить энонийца будущего и превратить его в хозяина какой-нибудь захудалой усадьбы - это слишком дорогая плата за возможность выйти замуж.
За последние два месяца она узнала Рикса так хорошо, как будто бы они были знакомы с самого рождения. Лейда не сомневалась в том, что энониец должен жить в Адели - в городе, который никогда не спит, с его дворцами и книгохранилищами, ненасытными амбициями знати и суровой дисциплиной гвардии. Крикс был частью этого мира, воплощением царившего в нем духа беспокойства, и Лейда готова была биться об заклад, что всякая другая жизнь покажется ему невыносимо пресной.
Пусть уж лучше энониец вступит в Орден. Там-то он, по крайней мере, будет счастлив.
- Я люблю тебя, - сказала она тихо.
Но на этот раз южанин не ответил. "Дан-Энрикс" дышал глубоко и ровно и, похоже, уже несколько минут спал самым крепким сном.
Глава XIII
Стражник был обычным кряжистым мужчиной средних лет, но сидевшему на корточках мальчишке он казался высоким, словно колокольня. Сейчас он стоял спиной к Тирену, держа снятый шлем на сгибе локтя. Кожаный подшлемник был похож на детский чепчик вроде того, который раньше надевали на Арри, и Тиренн беззвучно прыснул. Подышал на мерзнущие пальцы, терпеливо выжидая, когда стражник обернется. Тот не заставил себя долго ждать, и Тиренн увидел длинный шрам, наполовину скрытый бородой, и нос с заметной горбинкой. "Ага, Орлиный клюв" - определил Тиренн, и с облегчением вздохнул. Мальчишки в Шатровом городе придумывали стражникам разные прозвища, в зависимости от того, чем больше всего выделялся тот или другой дозорный. Орлиный клюв, как следовало из самого прозвища, был мужиком не вредным. Совершенно не таким, как дежуривший вчера на этом самом месте Кошкодав или его дружок Чирей. Тех двух Тиренн терпеть не мог, а вот Орлиный клюв ему, скорее, нравился. Однажды Тиренн собственными глазами видел, как тот потихоньку сунул какой-то замызганной девчонке кусок хлеба из собственной пайки. Разумеется, стражник у Северных ворот голодным не останется. Парни из их казармы даже и теперь, в разгар войны и голода, выглядели так, как будто все еще продолжалось сытое довоенное время. Но все равно, попробуй-ка постой полдня на холоде, ни разу не перекусив.
Тиренн давно заметил, что сытым и хорошо одетым стражникам не слишком-то уютно постоянно находиться среди изголодавшихся, плохо одетых чужаков. Но реагировали они на это по-разному. Одни, как Кошкодав, как будто отделяли себя от беженцев невидимой стеной, другие иногда пытались проявить сочувствие.
Узнав, кто стоит на часах на этот раз, Тиренн поднялся на ноги и, выбравшись из своего укрытия, прошел мимо дозорного, независимо сунув руки в карманы.
Прятаться ему пришлось из-за того, что Тен два дня назад поспорил с местной мелюзгой, что сможет зарядить снежком в блестящий шлем Чирья. Ну, смочь-то он, положим, смог, зато потом насилу унес ноги от взбесившегося стражника. Теперь Тирену приходилось отдуваться за лихачество старшего братца. Чирей не станет разбираться, кто есть кто. Если наткнется на кого-нибудь из Близнецов, пиши пропало.
В городе вообще мало кто знал, что их двое. Полуразвалившиеся опорки, заменявшие Тирену башками, с некоторых пор остались их единственной обувью, и близнецы носили их по очереди. Тот, кто оставался босиком, сидел дома, пока второй исследовал окрестности. Ходить повсюду в одиночку, без старшего брата, было очень непривычно. Тирен часто думал, что он ощущал бы себя менее стесненным, если бы вместо двух глаз у него остался бы один. Мама, напротив, была рада, что хотя бы один из Близнецов все время находится при ней и может присмотреть за Арри. С точки зрения Тиренна, младший братец был истинным наказанием. То порывается куда-то лезть, то ноет, требуя еды - а где ее возьмешь? - то падает на ровном месте и закатывает рев.
Гораздо веселее и приятнее было ходить к Северным воротам. Там можно было посмотреть на прибывавших в город беженцев, сбегать по поручению кого-нибудь из стражников, чтобы получить в награду пару медек, а самое лучшее - улучить момент и что-нибудь стянуть. Почти каждый мальчишка из Шатрового города со временем начинал подворовывать - кто-то по мелочи, а кто-то, набив руку и набравшись наглости - вполне всерьез. Сперва Тиренна это поражало, но еды и дров все так же не хватало, и его предубеждение против воровства таяло с каждым днем. Прошло всего пару недель после их приезда в Адель, когда он принялся за это дело сам. Ничего трудного в подобных кражах не было. Тиренну как-то удалось украсть из караулки чей-то теплый плащ, висящий возле входа на крюке, а после этого продать его старьевщику за двадцать медек, а Тен свистнул у какого-то богатого раззявы кошелек, который этот недоумок положил на стол в трактире. В кошельке обнаружилось серебро, почти целый динэр. На эти деньги они с Теном целую неделю покупали муку, пшено и сушеный горох, а потом незаметно добавляли их к запасам Филы. Мама только удивлялась - по ее подсчетам, еда должна была кончиться гораздо раньше.