— Я слишком слаба для тебя, — она покорно опустила голову перед ним, словно готовясь к её отсечению.
— Ты представляешь для меня некоторый интерес, — усмехнулся он. — Твоя способность выживать и тяга к борьбе свойственны немногим представителям твоего рода. Потому я и выбрал тебя, чтобы создать свою армию здесь. Но, похоже, у меня ничего не вышло. Драккари оказались слишком самоуверенны.
Она с интересом наблюдала за ним, а затем прислонилась к коре.
— И что мы будем делать дальше? — прошептала она, готовая пойти на всё, чтобы оправдать его выбор.
— Поможем остановить драккари. Если сила их богов попадёт в руки Плети, последствия будут непредсказуемы. Мои войны не удержат такого напора. Придётся сделать ставку на тех, на кого я и не рассчитывал. И помни, что теперь ты — желанная добыча для них. Они пойдут на всё, чтобы изловить тебя и получить мою силу, хотя бы часть её. Будь осторожна.
Он передал ей булаву в виде медвежьего черепа на палице, светящуюся тёмной энергией. она приняла дар и невольно усмехнулась сквозящим в его голосе заботе и беспокойству.
— Смогу ли я выйти наружу в таком виде? — с иронией отметила она.
— Неужели ты не поняла? — она научилась различать усмешку на его лице. — Теперь ты — жрица бога смерти. А потому она тебе не страшна.
Она действительно не чувствовала леденящего ветра и обжигающего холодом руки снега, пока карабкалась вверх по горному уступу. Необходимо держаться подальше от дорог и не попадаться никому на глаза. Она не знала, что ждёт её впереди, не могла даже предположить, что могло случиться за тот короткий промежуток времени, что она была мертва.
Прямо за храмом Харкоа закончился её путь. Она нырнула в колючий кустарник и стала наблюдать. Теперь у неё для этого было гораздо больше возможностей. Импульсы сознания доносили до нёе обрывки мыслей, чем больше она металась меж ними, тем дальше могла уйти. Главное — не зацепиться за чужое сознание слишком крепко.
Дети Харкоа думали о боли. Их естество страдало, порча заполняла их тела, словно гной. Они молили о смерти и жаждали, чтобы их мать, их богиня, погибла, словно две сущности рвали их нутро пополам. А вот и драккари, верные служители богини. Почему они вынашивали план её убийства? Кхелтрикс ничего не понимала.
“Незнакомка, — услышала она слабый женский шёпот. Не может быть! Сознание Кхелтрикс, словно магнитом, потянуло к богине Харкоа. — Ты не такая, как они. Но я чувствую в тебе ещё большую угрозу”.
Девушка ощущала перед собой барьер силы, резонирующий гулом, ловушку для духа, из которой ей не выбраться. И Харкоа тянула её туда, к себе. Как воспротивиться этому? Попытки вырваться были тщетны.
— Я хочу понять, — прошептала Кхелтрикс. — И помочь.
“Посмотри... на Мам’тота. Кетц’лун...”
Рывком сознание Кхелтрикс выбросило назад, словно богиня оттолкнула её прочь от клетки духов. Девушка опомнилась и поспешила выбраться из зарослей. Сила, сокрытая в земле, в деревьях, подкрепляла её, позволяла двигаться ещё быстрее и незаметнее. Пусть она и оставляла следы, но запах, который могли бы учуять животные, от неё более не исходил. Она проходила между ними, словно невидимка. Отчасти она и была таковой. Но всё же она была ещё не совершенна. Её ноги проваливались под снег, а потому пришлось сделать небольшой крюк, чтобы обойти слишком высокие сугробы. Длинные разрезы на новом одеянии позволяли ей бегать и не путаться в ткани. Потому её движения были стремительнее чем раньше, и даже изуродованная нога ни в чём не уступала здоровой.
Найдя новые колючие кусты неподалёку от храма Кетц’лун, Кхелтрикс затаилась в них и вновь устремила свой взор в подсознание местных обитателей. Но всё оказалось не так просто. Они были призрачны, эфемерны, туманны, и, устремляясь к ним, она ощутила, как погружается куда-то вглубь. В мёртвый мир, в котором ей было гораздо проще перемещаться. Она шла здесь собственной душой, среди замученных душ и страдающих отголосков их сознаний, в точной копии того мира, что они оставили. Всё это было слишком легко, а потому она сбавила темп, чтобы не угодить в ловушку.