- Значит так. В течение месяца вы будете выполнять работу санитаров.
Парень смотрел на босса с ужасом. Тот понимал, что парень боится потерять в деньгах.
- Будете числиться на прозекторской должности, а выполнять черную работу, понятно?
- Благодарю вас, пан профессор, – шепотом проговорил тот. Он почти дрожал.
- Вы когда были в отпуске? – спросил Ковальский.
- Не помню, – грустно ответил тот.
- А что, вашим родным не положено социальное сопровождение? – удивленно спросил профессор.
- Положено. Но вы же знаете нашу бюрократию. Я уже год звоню, спрашиваю, объясняю. Мне отвечают, что бумаги еще на рассмотрении.
- Дайте-ка мне телефон соцслужбы и имена ваших родственников.
Парень удивился, но телефон дал.
- Давайте сделаем следующим образом. В течение следующих двух недель вы приходите на работу, но сначала отсыпаетесь. Сколько вам удается дома поспать?
- Обычно часа четыре, на выходные – шесть.
- Не годится. Вы так долго не протянете. Делайте, как я сказал, а потом приступаете к обязанностям санитара. На всех вскрытиях присутствие обязательно. А то вы все забудете. Свободны.
- Пан профессор…
- Все, все, идите.
Когда Ревуцкий ушел, Ковальский набрал полковника.
- Слушай, Станислав, можешь сделать доброе дело?
- Для тебя – конечно.
- Не совсем для меня, для моего подчиненного, Ревуцкого. Он не может добиться соцобслуживания для больной матери и брата с инвалидностью. Он парень нерешительный, работает в нескольких местах, спит по четыре часа в сутки. Начал уже делать ошибки. Так что, я лично заинтересован в том, чтобы социальные службы облегчили ему жизнь.
- Так от меня что требуется? – удивился полковник.
- Позвонить этим бюрократам. Они ему уже год морочат голову. Я тебе сейчас дам их телефон и имена родственников. Поговори с этими социальщиками на своем, полковничьем, языке, а лучше – пошли туда кого-нибудь, вроде Новака, только в форме.
- Да нет вопросов. Чего проще.
На следующий день привезли одежку покойника. Ковальский прихватил с собой Войцеха и пошел осматривать вещи повторно.
- Ну, что мы имеем? – сам себе задал вопрос профессор. – Следы биологических выделений на белье и, частично, на брюках. Это верно. По всему видно, что это соответствует моче и небольшой дефекации. Скажите, Войцех, а когда вы осматривали вещи родственника дома, что-нибудь подобное видели?
- В том-то и дело, что нет. Кроме того, пан профессор, когда мы делали вскрытие, никаких нарушений, связанных с недержанием мочи или кала не было. А белье все у него идеально чистое. Он же фанатик порядка.
- И какой, по-вашему, следует вывод?
- В результате падения – вряд ли, а вот от испуга – вероятно.
- Согласен. Я прекрасно помню состояние сфинктеров и остальных органов. Для того, чтобы произошло недержание, стресс у покойника должен был быть сильным. Какой уже из этого следует вывод?
Бжезинский пожал плечами.
- А вывод, коллега, такой: покойник знал убийцу и встречи с ним никак не ожидал. И, главное, он его боялся. Думаю, вам придется еще помучать дедушку.
- На предмет?
- Попробуйте его вспомнить, были ли у его брата друзья или знакомые, которым он мог испортить жизнь? И еще. Импотентом он не был. Значит, женщины у него были. Улавливаете мысль?
- Да, конечно, – задумчиво проговорил парень. – Просто, сложно предположить, что у такой мерзкой личности могли быть друзья, и уж тем более – девушка.
- И тем не менее.
- Расспрошу, обязательно. На выходные к нему поеду в гости, пива попьем… - мечтательно проговорил Войцех.
- Я смотрю, ваш дед любитель пенного напитка.
- Еще бы! Он и нас с отцом приучил его потреблять правильно, как он говорит.
- Хорошо. Собирайте все. Кстати, потовыделения на одежде, скорее всего, тоже следствие испуга. И, обратите внимание, признаков сердечного приступа при вскрытии мы не обнаружили. Двужильный старик. Так, минутку, – ковальский протянул руку к пальто. – Что тут у нас. Ага, карман оторван, правый. Запишите обязательно. Это соответствует тому, что убийца – левша.
После осмотра анатом вернулся в свой кабинет и занялся текущими делами. Ближе к концу дня секретарь соединила его с Мельчинским.