Я покачал головой, а девушка продолжила:
— Не ладю… лажу я с информационными технологиями. Или лажу, но от слова «лажа». Зато когда мы с ним столкнулись, вспомнила про тот случай и сразу на ус намотала… точнее, на локон — усов-то у меня нет, хи-хи. Смекнула, в общем, что надо делать. У «господина» этого так называемого наверняка искусственный интеллект имелся, так что задачка встала посложнее, чем обычный комп повесить. Но суть осталась той же. Бессмысленность и бред, как лучшее средство против искусственных мозгов.
— Да и против обычных тоже, — признался я, — у меня самого чуть мозг не закипел, тебя слушая.
Усмехнувшись, девушка пожала плечами, а я продолжал:
— Один айтишник… из наших, которые в НИИИНиПТе работают, сказал мне как-то, что главное достоинство программного обеспечения — это не интерфейс, не быстрота, а… как он выразился, «дуракоустойчивость». То есть, когда специально заданными ограничениями не дают программе вылететь, даже если пользоваться ей будет круглый дурак. И по-дурацки.
— Жаль, что в вашей машине времени не предусмотрели такую устойчивость от одного Дуралекса, — не удержалась от колкости Валя.
— Важно, что в самопрограммирующих устройствах… интеллектах искусственных, нейросетях такие ограничения невозможно предусмотреть в принципе. Ведь это сдерживает саморазвитие, а в нем вся суть. Да и тем, кто создавал этого киборга, небось, и в голову не могло прийти, что кто-то станет вместо полезной информации засорять его мозг всякой дребеденью.
— О, они просто еще не имели дела с неподражаемой Фокси, восходящей звездой КВНа и Инстаграма.
Управляющие механизмы здешних дверей тоже «дуракоустойчивостью» не отличались. Точнее, их надежность была одностороння. Не давая выйти из находящихся внутри помещений никому, кроме членов искусственного экипажа — и особенно пленникам — со стороны коридора двери отворялись охотно. Автоматически. И перед кем угодно, стоило этим кому-то к очередной двери подойти. Не рассчитывали, стало быть, те, кто конструировал НЛО, на побег. Как и на проникновение на борт нежелательных посторонних.
А что ценнее всего — со стороны коридора двери, даже закрытые, было видно. Контуры проемов, обрамлявшие их, выделялись на фоне стен достаточно четко. Так что при открытии не казалось, будто в самой стене возникла дыра.
Шли мы, заглядывая то в одну, то в другую дверь не просто из любопытства. Но искали наши вещи, отнятые киборгом и его железной свитой.
Наконец, с попытки десятой — и коридор оказался длинный, и дверей до фига — наши поиски увенчались-таки успехом. За одной из дверей обнаружился не то встроенный шкаф с полками, не то нечто вроде небольшой кладовки.
На полках мы к радости обоих обнаружили мой меч, ЛНМы, а главное — пультик. По соседству с примитивными, из костей и деревяшек вырезанными амулетами и оберегами, снятыми, по всей видимости, с плененных девушек из деревни Мило. Зачем здешний кибернетический Плюшкин сохранил эти отнюдь не высокотехнологичные вещички, мне лично было непонятно. Видимо, решать судьбу даже этих находок он «не уполномочен».
Зато эти поделки напомнили нам о других пленницах на борту «летающей тарелки» — тоже жаждущих освобождения.
— Ну что, капитан, — обратилась ко мне Валя, когда ножны с мечом я бережно, чуть ли не с любовью прицепил к ремню, цепочки с лингвистическими модулями были надеты на наши шеи, а пультик снова оказался в моих руках, — каковы дальнейшие планы?
А затем добавила — с нарочито строгими нотками:
— Только не говори, что нажмешь на кнопку возвращения, и мы бросим тут все на самотек. Помнишь? Мы обещали…
Конечно же, я помнил. Хотя искушение, признаться, было велико. Показатель синхронизации достиг восьмидесяти процентов, так что мы имели очень неплохие шансы уже через несколько секунд снова топтать землю двадцать первого века. И действительно, хотя бы кофе выпить, как сама Валя предлагала еще в начале нашего путешествия.
Но… раз обещал, значит, обещал. Тем более, Валя мне об этом напомнила. Так что лучше искушение побороть. Просто, чтоб не упасть в глазах такой красотки. Ибо в том уж наш удел, собратья по сильному полу: производить хорошее впечатление на прекрасных дам, выигрышно смотреться в их глазах. Те же из нас, кому плевать, как мы в глазах дам выглядим, либо вовсе потеряли человеческий облик, либо не совсем мужчины. И предпочитают благосклонность других не совсем мужчин.