Выбрать главу

Уильям Батлер Йейтс

Смерть Кухулина

Персонажи пьесы

Кухулин.

Этна Ингуба.

Эмер.

Айфа.

Морриган, богиня войны.

Старик.

Слепой.

Слуга.

Певица, Волынщик и Барабанщик.

Место действия – пустая сцена без каких-либо примет времени. Глубокий старик, напоминающий что-то из мифологии.

Старик.

Меня попросили поставить пьесу под названием «Смерть Кухулина». Это последняя в цикле пьес, посвященных его жизни и смерти. Почему выбрали меня? Видно, потому, что я так же устарел и вышел из моды, как вся эта романтическая чепуха. Да, я настолько стар, что забыл, как звали моих родителей; может быть, я и впрямь сын Тальма, – а уж он был так стар, что его друзья до сих пор перечитывают Вергилия и Гомера. Мне предоставили свободу действий, и я тут записал несколько основных принципов на клочке бумаги. Мне бы хотелось, чтобы в зале было не более пятидесяти или ста человек, а если будет больше, чтобы они не шумели и не шаркали ногами, когда говорят актеры. Я знаю, что ставлю пьесу для людей, которые мне симпатичны, а таковых вряд ли наберется больше, чем было на премьере мильтоновского «Комоса». В данном случае они должны знать древний эпос и пьесы, сочиненные мистером Йейтсом по его мотивам. У таких людей, как бы они ни были бедны, обычно есть собственные библиотеки. Если зрителей будет больше сотни, тут уж никак не избежать полузнаек из книжных клубов и тому подобной публики, всяких дилетантов, карманных воришек и самоуверенных шлюх. Почему карманных воришек? Сейчас объясню…

Барабан и волынка за сценой: начинают и смолкают.

Это музыканты; я просил их дать мне знак, если заболтаюсь. Старикам это свойственно, уж извините. А музыку мы еще сегодня услышим. Там есть Певец, Волынщик и Барабанщик. Я подобрал их на улице и клянусь, что научу их, покуда жив, музыке бродяг и оборванцев, музыке Гомера. Обещаю вам и танец. Танец хорош тем, что в нем нет слов, а слова легче всего опошлить. Танцевать будет Эмер – и тут уж ничего не поделаешь, это мифология! – танцевать она будет перед отрубленными головами. Сперва я хотел, чтобы головы были как настоящие, но это лишнее: если танцовщица знает свое дело, никакие подобия не будут выглядеть так убедительно, как простые черные параллелограммы. Но безумно трудно найти подходящую танцовщицу. Была у меня раньше одна такая, да ушла – комическая плясунья, трагическая плясунья, любовь и презрение, жизнь и смерть – все было в ней одной. Трижды плюю на этих танцовщиц Дега, на их куцые трико, жесткие корсажи и сверх всего – на их лица горничных. О Рамзес великий! Уж лучше абстрактные маски, чем эти тусклые физиономии усталых служанок. Тьфу! Тьфу! Тьфу!

Сцена темнеет, занавес опускается. Волынка и барабан вступают и играют до тех пор, пока занавес не поднимается снова, обнажая пустую сцену. Полминуты спустя появляется Этна Ингуба.

Этна

Кухулин! Эй, Кухулин!

Кухулин появляется из глубины сцены.

Я пришлаС известием. Меня прислала Эмер,Твоя жена, сказать, чтоб ты не медлил.Мэйв привела из Коннахта свой сбродНа Эмайн Маху, чтобы жечь и грабить;Твой дом в Муртемне превращен в костер.Нет выбора тебе: как ни огроменИ ни опасен перевес врага,Ты должен выступить вперед и биться.

Кухулин

Весть не нова. Уж я вооруженИ человека своего послалСобрать дружину. Что там у тебя?

Этна

Нет ничего.

Кухулин

Что у тебя в руке?

Этна

Ах, это…

Кухулин

Кажется, письмо, не так ли?

Этна

Не знаю, как оно ко мне попало.Я только что от Эмер. Мы стояли…Она сказала мне…

Кухулин

Письмо от Эмер,Тут сказано иначе. Я не долженВ бой выступать до завтра, ибо силыНеравны и сразиться нынче – гибель.Наутро же прибудет Конал КернахС большой дружиной.

Этна

Не могу понять,Откуда вдруг письмо…

Кухулин

Есть и приписка.Чтобы меня вернее удержать,Ты послана сюда, чтоб до утраДелить со мною ложе. Но не бойся.Тому, что я прочел, предпочитаюТо, что услышал. Я готов для битвы,И горстка воинов моих готова;Нам не в диковину неравный бой.

Появляется Морриган и становится между ними.