Я благодарно улыбаюсь ей, потому что знаю, что она жертвует своим личным временем, чтобы как можно скорее начать сеансы терапии с Сиарой.
Моя женщина смотрит на меня.
— Э-э... Сегодня вечером? Чем раньше, тем лучше, верно?
Скорее всего я буду занят Ноланом, поэтому киваю.
— Звучит неплохо, mi sol.
— Отлично, тогда увидимся в восемь вечера, — говорит она доктору.
— Я приведу ее вовремя, — говорю я, а затем спрашиваю: — Как дела у других женщин?
— Тебе не о чем беспокоиться, — отвечает она мне так же, как и всегда.
— Продолжай в том же духе, — бормочу я, после чего мы выходим из кабинета.
На выходе Сиара прощается с Эммой и доктором Пирес, и когда мы возвращаемся к вилле, она говорит:
— Доктор Альварадо очень красивая, и она кажется очень милой.
Услышав в ее голосе невысказанный вопрос, я усмехаюсь:
— Доктор Альварадо и доктор Пирес состоят в отношениях. — Я сжимаю ее руку, а затем добавляю: — Я не хочу, чтобы ты когда-либо беспокоилась о других женщинах. Ты для меня единственная.
Ее щеки заливает румянец, и она отворачивается, но я все же успеваю увидеть улыбку, появившуюся на ее губах.
Глава 25
Сантьяго
Оставив Сиару с доктором Альварадо, я направляюсь в заднюю часть дома и открываю люк, после чего спускаюсь по лестнице в подвал.
Хорхе еще не приехал, но он уже в пути.
Я нахожу Педро, подвешивающим крюки для мяса к металлическим кольцам, прикрепленным к потолку, и вижу, что он уже подготовил стол для бальзамирования8 с секцией для слива крови.
Сбоку стоит еще один стол, и я осматриваю сабельную пилу, топор и ножи, лежащие на нем.
Сэмюэль приносит аптечку и готовит все необходимое для прижигания артерий, чтобы этот ублюдок не истек кровью раньше времени.
— Подожди. Блять. Зачем ты это делаешь? Подожди, подожди, подожди, — слышу я ирландский акцент.
Повернувшись к лестнице, я вижу, как Хорхе толкает Нолана Уолша в подвал.
Не знаю, чего я ожидал, но точно не бледного, веснушчатого парня.
Он падает на колени, вытянув руки перед собой. Его испуганный взгляд мечется от Сэмюэля к Педро, а затем останавливается на мне.
Мои губы растягиваются в улыбке.
— Добро пожаловать. Чувствуй себя как дома. Мы много времени проведем вместе.
— Что вам от меня нужно? — Спрашивает он, выглядя так, будто вот-вот обделается. — Кто вы такие?
Я достаю из кармана карту Таро и начинаю плавно вращать ее между пальцами. Его глаза неотрывно следят за движением карты.
— Я Сантьяго Кастро. — Я поднимаю карту, чтобы он мог ее увидеть. — И у тебя свидание со Смертью.
— Ч-что? — заикается он, его тело напрягается, но он продолжает стоять на коленях, вытянув руки перед собой.
Улыбка исчезает с моего лица, и, вспоминая страх на лице Сиары, то, как она пряталась в чертовом сундуке, ее приступы паники, потому что она боялась вытереться после посещения туалета, я окидываю Нолана безжалостным взглядом.
— Я получу удовольствие, убивая тебя. — Эти слова наполнены жаждой мести и безжалостной жестокостью.
— Я тебя даже не знаю! — Кричит этот ублюдок. — Вы схватили не того человека. — Он поднимается, переминаясь с ноги на ногу, в то время как его глаза бешено мечутся по комнате. Затем он замечает стол с инструментами и бледнеет еще больше. — М-меня зовут Н-Нолан Уолш. Вы схватили не того человека.
Я медленно подхожу к нему, и он отступает, пока не натыкается на стену позади себя. Я вытягиваю руку и, схватив его за шею, бью головой о штукатурку.
Мое лицо находится в нескольких дюймах от его, и я чувствую запах его страха.
— Ей потребовалось две недели, чтобы набраться смелости и выйти из больничной палаты. Еще три с половиной недели ушло на то, чтобы снова начать спать в кровати. А также потребовался целый месяц, чтобы общаться с другими людьми без приступов паники.
Его страх усиливается, а в глазах появляется беспокойство, когда он выдавливает из себя:
— О к-ком ты говоришь?
Отпустив его шею, я делаю шаг назад, а из моей груди вырывается мрачный смешок.
— О Сиаре. — Я бросаю карту ему в грудь. — Она выбрала эту карту специально для тебя. — Я вижу, как до него начинает доходить, в какой заднице он оказался. — И велела мне передать тебе сообщение.
Его дыхание разносится по всему подвалу, и я могу только представить, как быстро бьется его сердце.
— Она принадлежит мне.
Сиара была права. Это сильно поражает его, и он запрокидывает голову. На его лице появляется безумное выражение, прежде чем страх возвращается.
— На свой день рождения она поцеловала меня по собственной воле, и я, блять, заставил ее застонать. Мне даже не пришлось принуждать ее. Она отдалась мне добровольно.
Теперь на его лице мелькает гнев, и я чуть было не смеюсь, когда этот ублюдок действительно пытается испепелить меня взглядом.
— Сиаре нравится спать в моих объятиях, потому что это единственное место, где она чувствует себя в безопасности. Она прикасается ко мне при каждом удобном случае, потому что не хочет, чтобы я отходил от нее.
Он вздергивает подбородок и выплевывает:
— Где же она тогда, если жить без тебя не может? — Он демонстративно оглядывает комнату. — Я ее здесь не вижу.
Я бросаюсь на него и, выбив ноги из-под него, с силой швыряю его на пол, а затем бью его по лицу.
— Ты, блять, похитил милую, невинную женщину и мучил ее месяцами, потому что ты, жалкий ублюдок, не мог заполучить такую женщину другим способом. Ты заковал ее в цепи, как животное. Ты лишил ее свободы воли. Ты... — Я тяжело дышу ему в лицо. — Я заставлю тебя заплатить за все ее мучения.
Оттолкнувшись от ублюдка, я поднимаюсь на ноги и приказываю:
— Привяжите его.
Сэмюэль и Хорхе подходят, а Нолан пытается подняться на ноги и убежать, но они без особых усилий хватают и тащат его никчемную задницу к столу.
— Нет! — Кричит он. — Нет! Подождите! Нет!
Затащив его на стальную поверхность, Педро закрепляет кандалы на его руках и бедрах, фиксируя ублюдка на месте.
Я делаю паузу, чтобы успокоиться и не убить его слишком быстро. Затем разминаю плечи и говорю:
— Я справедливый человек и предоставлю тебе выбор. — Я обвожу рукой стол. — Что ты хочешь, чтобы я использовал на тебе? Пилу, топор или нож?
— Ч-что? Нет!
Я вздыхаю и подхожу к столу.
— Ладно. Я сам выберу. — Я беру сабельную пилу и включаю ее. — Только не говори, что я не сделал тебе одолжение.
— Неееет! — Кричит он, его глаза расширяются от ужаса.
— Успокойся. Я еще даже не начал, — бормочу я. — Боже, ты так драматизируешь.
Педро фыркает, а плечи Сэмюэля трясутся, когда он пытается сдержать смех.
— Вы все, блять, сумасшедшие, — кричит Нолан, пытаясь освободиться от оков.
Я подхожу к краю стола и прижимаю его предплечье к стальной поверхности.
— Наверное, нужно быть немного сумасшедшим, чтобы сделать то, что я собираюсь сделать с тобой. — Пожав плечами, я опускаю пилу на его руку, отрезая четыре пальца.
Его крик звучит как настоящая музыка для моих ушей.
Я выключаю пилу и кладу ее на стол, а затем беру один из пальцев и подношу его к его лицу, чтобы он мог его увидеть.
— Мне нравится, как она легко рассекает плоть и кости, будто масло.
Нолан задыхается, изо рта у него течет слюна, а кожа покрывается потом.
Я упиваюсь видом боли в его глазах.
— Ну же, терпи. Потеря твоих пальцев – ничто по сравнению с тем, через что ты заставил пройти Сиару. — Я похлопываю его по щеке. — Соберись. У нас впереди еще несколько недель.
Я бросаю палец на его грудь, прежде чем взять пилу и снова включить ее.
— П-пожалуйста, — умоляет он, и слезы катятся по его вискам.
Сэмюэль подходит, чтобы заняться рукой, с которой я закончил, а я перехожу на другую сторону стола.