Они окинули взглядом помещение и уткнулись взглядом в кота, который сидел на подоконнике и внимательно изучал бумажную розу в керамической вазочке.
— Зачем вам эти салфеточки и букетики из прошлого века?
— Они создают уют!
— Это для вас уют, а молодежь от такого уюта шарахается.
Афанасий решился и осторожно откусил бумажный лепесток. На него никто не обратил внимания.
— Неправда! У нас есть молодежь! Вот! — бабушка ткнула пальцем в сторону Никиты, который тихо сидел на лесенке.
Он никак не отреагировал ни на появление Киры, ни на крики в библиотеке. Уши его были заткнуты наушниками, а руки заняты телефоном.
— Отличная молодежь! — хмыкнула Кира. — Но его одного маловато. Вы не обижайтесь, Плена Степановна, но теперь, когда я пришла, мы все здесь переделаем. Нужно сделать зону вай-фай, поставить побольше компьютеров, купить базу электронных книг…
Перебил Киру страшный грохот, даже Никита вздрогнул и поднял голову, а Афанасий громко икнул, подавившись бумагой.
Бабушка, Валя и Кира повернулись на шум. На полу между стеллажами, раскинув страницы, валялся раскрытый том Большой советской энциклопедии. Над ним вилось небольшое облачко пыли.
Больше всего эта солидная книга походила на барышню, которая хлопнулась в обморок. Кира расхохоталась.
Междуглавие 4
Заговор пугания
— Я вам говорил, не тот тип, не испугается она, — убеждал всех Кинг.
— А может, и не надо ее пугать? — задумчиво произнес Маленький принц. — Мне кажется, она вполне может впустить свежий воздух в нашу библиотеку. Хоть будет с кем поговорить…
— С кем говорить?! — взвилась Энциклопедия. — С этими? Да они не сегодня-завтра нас всех на свои компьютеры поменяют!
— Кстати, — сказал Ильф-и-Петров, — мне говорили, что в компьютерах тоже есть книги. И что нас всех можно поместить в один большой компьютер, и что нас там тоже читают, представляете?
— Что за бред? — возмутился Философский словарь. — С кем ты общаешься?
— С самоучителем. Компьютерным. Мы с ним два дня на полке рядом пролежали. Кстати, а еще он мне рассказал…
— Вот-вот! — Энциклопедия вопила на всю библиотеку. — Якшаешься с кем ни попадя! То с самоучителями, то с людьми…
На полках поднялся гвалт.
— Нечего с ними говорить, — бормотала высокая литература. — Они недостойны нашего внимания!
Детские книги возмущались в уголочке:
— Как же с ними не разговаривать?! У них же рот не закрывается, а не отвечать — невежливо!
Ржаной том гнул свою линию:
— Духовность! Какие разговоры без духовности? И еще сильная рука — вот кто заставит слушать!..
Детективы гундели:
— Человек читает, думает, следит за мной. Если я не буду с ним разговаривать, то мне и жить-то незачем, весь интерес пропадет.
Даже серийные книжки-попугайчики защебетали в своем углу.
— А ты с людьми разговариваешь? — спрашивала одна.
— Ой, а как же! Меня когда в руки берут, сразу начинают хвалить, мол, какая я красивая, у меня тут картинка, а здесь, глянь, золотом по серебру надпись. Круто, да?
— Круто! — с завистью сказала вторая. — У меня только звездочки, и то синенькие…
— Тихо! — гаркнул Кинг.
Книги вздрогнули и притихли. Гаркать Кинг умел.
— Мы вообще не о том говорили! — строго сказал он. — Мы думали, как напугать молодую библиотекаршу.
Все задумались. Из дальнего угла, где ютилась литература по медицине и психологии, раздался осторожный кашель.
— Господа, — произнес вкрадчивый голос. — То есть дамы и господа… Хм… интересная оговорочка…
— Доктор Фрейд? — удивилась Энциклопедия. — Вы хотите напугать рыжую?
— Я хочу, чтобы она сама себя напугала. Так надежнее. Уважаемый мистер Кинг, как вы отнесетесь к тому, чтобы поваляться со мной… на полу?
Глава 5
Подготовка к библионочи
Елена Степановна сидела за столом выдачи книг, принимала немногочисленных утренних читателей-пенсионеров и раздраженно перекладывала книжки с одного конца стола на другой. Мысли у нее были мрачные и противные.
«Салфеточки ей не нравятся… Поработала бы тут с моё… Так она мне последних читателей разгонит…»
— Да, Марья Эдуардовна, пожалуйста, проходите! Как ваша нога? Хуже? Ай-ай-ай… Да, конечно, я вам сейчас книжку поменяю. Садитесь, садитесь, я принесу!
«Кому мы нужны с нашими книжками… Скоро последние наши читатели вымрут, как мамонты. И мы вместе с ними…»