Уже три месяца я находился у него на службе, а он еще ни разу не заговорил со мной. Я думал, что он вообще не знает о моем существовании, ведь нанимал меня его управляющий, - и вдруг однажды после полудня, когда я поправлял на пастбище какую-то загородку, я услышал за спиной знакомый звук копыт его лошади. Кто-то щелкнул языком, и неожиданно вороная лошадь выросла передо мной - рослая, стройная, с перекатывающимися под лоснящейся кожей желваками мышц.
- Ланг!
Я вытянулся в струнку. От моего резкого движения лошадь насторожилась. Фон Иезериц ласково потрепал ее и, не глядя на меня, словно он разговаривал сам с собой, сказал:
- У меня есть маленькая ферма в Мариентале... Она совсем заброшена...
Он замолчал, я ждал продолжения.
- Я подумал, - вновь заговорил он с отсутствующим видом, как будто и впрямь размышляя вслух: - если земля еще кормит, почему бы не выхаживать там несколько лошадей.
Он опустил хлыст и концом его осторожно погладил лошадь между ушей.
- При жизни моего отца там держали лошадей. Но никто никогда не хотел там жить... Это паршивое место. Повсюду вода. Строения в жалком состоянии, земли тоже. Надо все привести в порядок, надо возродить эту землю...
Он приподнял хлыст, и его невыносимые голубые глаза остановились на мне.
- Ясно тебе?
- Так точно, господин полковник.
Подождав немного, он отвел от меня взгляд. Я почувствовал облегчение.
- Я подумал о тебе.
Он почесал у себя за ухом рукояткой хлыста и сухо произнес:
- Вот мои условия: сначала я дам тебе двух людей. Они помогут все восстановить. Получать это время будешь столько же, сколько и теперь. Если тебе удастся там обосноваться, я переведу на ферму несколько лошадей. Дам еще свинью, кур и семян. Там есть пахотная земля. Все, что ты сможешь выжать из пашни, свиньи, птицы и двух рощ, прилегающих к ферме, - твое. Что сможешь добыть охотой - тоже твое. Но помни, как только устроишься, - больше ни пфеннига! Слышишь? Ни пфеннига!
Он взмахнул хлыстом, обрушил на меня свой разящий взгляд и неожиданно яростно крикнул:
- Ни пфеннига!
- Так точно, господин полковник! - ответил я.
Помолчав, он снова заговорил, но уже более спокойным тоном.
- Подожди соглашаться. Возьми лошадь и поезжай на ферму. Когда все посмотришь - скажешь.
- Сейчас, господин полковник?
- Сейчас. И скажи Георгу, чтобы дал тебе сапоги - понадобятся.
Он дернул за уздечку и с места рванул лошадь в галоп. Я вернулся в барак и сказал Георгу, что фон Иезериц посылает меня в Мариенталь. Георг посмотрел на меня, сощурил глаза и, покачав головой, с таинственным видом сказал:
- Так это тебя...
Он усмехнулся, показав испорченные зубы, и сразу словно постарел.
- Ох, хитер старик! Делает ставку на хорошего коня.
Георг принес мне сапоги и, глядя, как я их примеряю, медленно проговорил:
- Ты не очень-то радуйся. Это паршивое место. И не соглашайся, если увидишь, что тебе не справиться.
Я поблагодарил его за совет. Он сказал мне, какую я могу взять лошадь, и я уехал. От конного завода до Мариенталя было десять километров. На небе не виднелось ни облачка. Но хотя шел только сентябрь, было очень холодно.
В деревне я попросил указать мне дорогу на ферму. Проехав еще три или четыре километра по очень грязной дороге, наполовину заросшей вереском, я не заметил ни одного дома, ни одной пашни. Все выглядело запущенным. Дорога уперлась в деревянную, совершенно сгнившую изгородь. Я слез с лошади и привязал ее к тополю. Несмотря на то, что дожди не шли уже с неделю, почва была сырой и вязкой.
Я прошел несколько шагов и увидел дом. Крыша его местами обрушилась, в нем не было ни дверей, ни ставен, в щелях между каменными плитами на полу пробивалась трава. Я осмотрел дом и пошел к конюшне. Здесь крыша еще держалась, но одна стена обвалилась.
Георг снабдил меня планом прилежащих к ферме земель, и я начал, не торопясь, обход. Ближайший лесок оказался всего лишь тощей порослью. Кроме как для топлива и охоты, он ни на что больше не годился. Миновав его, я увидел поле - когда-то оно было вспахано - с бедной, песчаной почвой. За полем шла сосновая роща, в которой я с радостью насчитал около сотни довольно приличных деревьев и почти столько же молодых. Дальше начинались луга. Их было пять, отделенных друг от друга кустарником или деревянными загородками. Три луга заросли тростником, два другие, находившиеся в конце утопавшей в грязи тропки, представляли собой сплошное болото. Нечего было и думать пройти туда, даже в сапогах. Я пошел вверх по тропинке и через четверть часа добрался до пруда. И сразу понял, что тут произошло: когда-то на этом месте была плотина, но паводок снес ее, вода затопила наиболее низко лежащие луга и просочилась на другие, но в значительно меньшей степени, так как путь ей преградил небольшой бугор.
Я разделся и вошел в пруд. Вода была ледяная. Я глубоко вздохнул, набрав полные легкие воздуха, и нырнул. Через некоторое время я обнаружил под водой плотину, забрался на нее - вода доходила мне до колен, нащупал ногами гребень плотины и медленно пошел по нему. Вода была темная и грязная. Я все время ждал, что вот-вот дойду до места прорыва и потеряю под ногами опору. И действительно, я не дошел еще и до середины пруда, как мне пришлось поплыть. Метрах в трех-четырех я обнаружил другой конец плотины. Взобравшись на него, я добрался до противоположного берега. Больше прорывов не оказалось.
Я вылез из воды и бегом обогнул пруд, чтобы поскорее одеться. Зубы у меня стучали. Несколько раз я по колено проваливался в грязь, но ветер обсушил меня - и я был уже почти сухой, когда одевался.