- Очень странно, но мы не знаем. Ведь никто не приехал, чтобы убрать его, и он все то утро простоял поперек дороги. В конце концов его отвела полиция. Питер справлялся, чей он. Он хотел высказать тому негодяю, чего ему стоит этот паршивый "ягуар". Но они так и не нашли владельца.
- А вы случайно не знаете, где этот "ягуар" сейчас?
- Он стоял возле гаража у станции Тимберли. Это единственный гараж в округе - там стоят разбитые машины. Оттуда брали и тягач, который вытаскивал "ягуара".
Я поблагодарил ее, и она проводила меня до машины. Я заранее посмотрел скаковые программы и подсчитал, сколько раз был занят Питер за последние несколько недель и как мало он заработал. Так что я прихватил большую коробку провизии: масло, яйца, сыр и кучу банок. А также игрушки для малыша.
Все это я отнес в дом и поставил на кухонный стол, не обращая внимания на протесты хозяйки, - Слишком тяжело, чтобы тащить это обратно, - улыбнулся я, Вы уж придумайте, что с этим делать. Она заплакала.
- Бодритесь, - сказал я, - Скоро все пойдет хорошо. Между прочим, вам не кажется, что для ребенка в доме слишком холодно? Знаете, сколько детей умирают в Англии каждую зиму, даже если они так укутаны, как ваш? Она с ужасом посмотрела на меня, и слезы хлынули по щекам.
- Но мы не можем позволить себе топить, - порывисто ответила она, - Плата за дом забирает все, что у нас есть... Я вынул из кармана заклеенный конверт и подал ей:
- Это подарок для ребенка. Вы сможете заплатить за электричество и купить немного угля. Говорят, ожидаются холода, так что обещайте, что вы будете тратить эти деньги только на тепло.
- Обещаю, - прошептала она еле слышно.
- Ну и хорошо, - улыбнулся я ей. Она вытерла глаза, а я сел в машину и уехал. Гараж у станции Тимберли оказался предприятием современным - весь фасад из снежно-белого пластика. Старый, брошенный "ягуар" стоял на заднем дворе, выложенном дешевым кирпичом. Втиснут между останками "стандарта" 8-й модели и кучей старых покрышек. Я спросил механика, могу ли купить эту машину.
- Сожалею, сэр, нельзя, - живо отозвался франтоватый человечек лет тридцати.
На руках никаких следов масла.
- А почему? Она же только в металлолом годится?
- Продать не могу, потому как не знаю, кому принадлежит, - с сожалением ответил он. - Хотя... - Он просиял вдруг, - она стоит здесь так давно, что мы, наверное, можем считать ее своей... Как потерянную собственность, на которую никто не претендует. Я справлюсь в полиции.
Понадобилось лишь чуть-чуть подтолкнуть его, и он выложил мне все, как "ягуар" завяз поперек дороги и как фирма его вытаскивала.
- Но ведь кто-то видел водителя, когда он вылез из машины?
- Полиция считает, его подвезла попутная машина. А после он решил, что "ягуар" не стоит того, чтобы за ним возвращаться.
- Сколько она стоит?
- Для вас, сэр.., - он блеснул зубами, - я бы расстался с ней фунтов за сто. Сто фунтов! Кемп-Лор не пожалел сотни, чтобы погубить Питера Клуни! Неужели так сильна его маниакальная ненависть к жокеям? Хотя сотня для Кемп-Лора куда меньше, чем для меня.
Железнодорожная станция Тимберли (шесть поездов и двадцать два экспресса) была от меня слева. Я постоял, разглядывая ее: примерно четыре мили до дороги, ведущей к деревушке Питера, - час быстрой ходьбы. Питер обнаружил "ягуар" в одиннадцать часов, Видимо, он был только что оставлен. Я ясно представил себе, как Кемп-Лор, остановившись на повороте, наблюдал за домиком Клуни в бинокль и видел, как тот сел в машину. Чтобы установить "ягуар" поперек дороги, запереть дверь и скрыться, понадобилось немного времени.
А потом? Единственное неудобство, которое нужно преодолеть Кемп-Лору, его собственная слава. Физиономия телезвезды хорошо известна почти всему населению Англии, и он не мог рассчитывать проскочить незаметно: его бы узнали и запомнили. И уж, конечно, в этом малонаселенном районе можно разыскать тех, кто его видел.
Я решил начать со станции. Поезд в город - в двенадцать тридцать, а из города - ни одного до пяти часов. Касса была закрыта. Кассира-контролера я нашел в отделе посылок. С программой скачек в руках он дремал около раскаленной печки. Большая корзина с шумно квохчущими курами стояла в углу. Вздрогнув, он проснулся и сообщил, что поезд будет через час десять минут.
Я разговорился с ним насчет скачек, но ничего полезного не узнал. Морис Кемп-Лор никогда, какая жалость так он сказал, не садился в Тимберли на поезд. Если бы даже это случилось не в день его дежурства, ему бы рассказали. А в тот день, когда "ягуар" тащили в гараж, он как раз дежурил. Отвратительная история. Нельзя допускать, чтобы люди были такими богатыми и могли бросать машины в канаву, будто окурок.
Я спросил, много ли пассажиров садится на дневной поезд?
- Много ли пассажиров? - повторил он скорбно. - Не бывает больше трех-четырех. Не считая тех дней, когда в Челтенхэме скачки...
- Интересно, тот парень, что бросил "ягуар", мог уехать отсюда поездом?
- Отсюда нет, - отрезал железнодорожник. - Пассажиры, которые сели в поезд, были одни женщины. Едут за покупками в Челтенхэм, Дневным поездом не ездит ни один мужчина, кроме, конечно, скаковых дней, Я посоветовал, на кого поставить сегодня в Бирмингаме и с удовольствием узнал потом, что угадал победителя, и оставил его, когда он звонил своему букмекеру.
Спокойствие деревенского бара в Тимберли никогда, к сожалению, не нарушалось присутствием блестящей особы Мориса Кемп-Лора, В двух кафе на шоссе не слышали, чтобы кто-нибудь его подвозил. Ни в одном гараже на расстоянии десяти миль в округе тоже его не видали. Местные таксисты не возили его. В автобус он не садился.
Завести разговор насчет Кемп-Лора было нетрудно, хотя и требовало времени. Дружелюбно настроенный кондуктор автобусной станции в Челтенхэме также сказал, что ни один из его коллег ни разу не возил такую знаменитость. Иначе они бы звонили об этом без умолку, Можно было подумать, что раз Кемп-Лора никто не видел, значит, он и не был тут. А я, хотя и был расстроен своими неудачными поисками, вовсе не убежден, что они напрасны.
Военный танковый перевозчик случайно загородил нам с Питером дорогу в Челтенхэм - это ясно. Но из-за этого были такие громкие неприятности, что врагу просто вложили оружие в руки. Оставалось только сделать так, чтобы Питер снова опоздал, распустить слухи, и жокею уже не было доверия. Его карьера кончилась.