Уже в дверях ее настиг телефонный звонок. Дядя Бо всегда звонил только домой. Мобильные телефоны он презирал, как многие признаки неумолимо надвигающегося нового времени, и пользовался ими только в самом крайнем случае.
– Принцесса, как самочувствие? – услышала она родной заботливый голос. – Я звонил тебе вчера, не застал дома.
– Да, я почувствовала себя намного лучше и решила пойти на вечеринку.
Дяде Бо всегда следовало говорить правду, он все равно без труда распознает, что Тина врет. У него на ложь абсолютный слух – вроде абсолютного музыкального слуха, которым обладает далеко не всякий музыкант.
– Принцесса, ведь я же велел тебе лечь в постель!
– Неудобно было отказаться, – ответила Тина чистую правду.
– Это опять этот твой… Леонид? – неприязненно осведомился дядя Бо. – Зачем он таскает тебя на всякие сомнительные мероприятия?
Тина улыбнулась, дядя Бо немножко ревнует ее, оттого и ворчит. Она не могла сказать ему все как есть, что у них с Леонидом заключен негласный договор и что он вовсе не является ее любовником. Во всяком случае, пока. Она тут же вспомнила о вчерашней размолвке, о том, как Леонид закричал на нее грубо, как она заметила, что он чего-то боится… Впрочем, возможно, последнее ей просто показалось. Однако существующие отношения с Леней ее пока устраивают, и незачем переходить к другому этапу.
– Ты, Принцесса, конечно, вольна поступать как пожелаешь, но с этим типом, что тебя совершенно не стоит, ты просто тратишь зря время, – мягко сказал дядя Бо. – Впрочем, ты, я так понимаю, торопишься, поговорим об этом позже…
На лестнице сосед запирал дверь.
– Доброе утро, Миша, – ласково сказала Тина, вспомнив, как отвратительно вела себя вчера его жена.
– Привет! – весело ответил он, из чего Тина сделала вывод, что Маши в обозримом пространстве не наблюдается.
К счастью, машина завелась с полоборота, она не попала в пробку, ее не остановил придирчивый гаишник – и благодаря всем этим счастливым случайностям Тина вошла в фотостудию без пяти одиннадцать.
Эльза Михайловна тем не менее что-то недовольно прошипела при ее появлении.
– Наша эсэсовка не в духе, – одними губами прошептала Диана, когда Эльза вышла покурить.
– А когда она бывает в духе? – отозвалась Тина, пожав плечами. – Разве что когда увидит собственную фотографию на обложке модного журнала! Представляешь ее в черном бикини, в эсэсовской фуражке и в перчатках из человеческой кожи!
– Отвратительное зрелище, – поежилась Диана. – Кстати, о журнале. Ты уже видела?
Она показала Тине на тонкий глянцевый журнальчик, валявшийся на столе.
Всю обложку занимала сделанная крупным планом фотография лица мертвой Алисы Липецкой. Под фотографией шла кричащая надпись кроваво-красными буквами: «Трагическая гибель знаменитой модели! Леденящие душу подробности кошмарного убийства! Эксклюзивный материал нашего корреспондента!»
– Это тот хромоногий подсуетился… – проговорила Тина, не сводя взгляда с фотографии, – как его… Муха…
– Именно – трупная муха! – бросила Диана. – А мухи всегда слетаются на мертвечину… а наша Эльза только рада – выложила журнальчик на самом видном месте!
– Ну как же – получила бесплатную рекламу!
– Девочки, девочки! – На пороге возник как всегда жизнерадостный Серж. – Кто у нас сегодня будет первой?
Тина должна была фотографироваться в самом начале, поэтому Серж оглядел ее лицо придирчивым взглядом, одобрил и ограничился минимальным макияжем.
– Спасибо тебе за лекарство, – прошептала Тина одними губами, – уж не знаю, что это было, но оно даже мертвого на ноги поставит.
Она тут же прикусила язык – ведь бедной Алисе никто и ничто уже не поможет…
Из его заботливых рук она попала в твердые руки ассистента фотографа Иры.
Ира крутила ее, как неодушевленный предмет, ставила то одним боком к свету, то другим, переставляла светоотражающие экраны. Наконец осталась довольна и только тогда вытащила из-за кулис главного героя фотосессии – офисное кресло из хромированных металлических трубок и голубого полупрозрачного пластика.
Сегодняшняя сессия была посвящена рекламе какой-то дорогущей офисной мебели.
Тина с задумчивым видом облокотилась на кресло, и наконец появился сам маэстро – фотограф Артем, долговязый длинноволосый парень с опухшим от пьянства лицом.
– Что у вас со светом? – проныл он, мучительно жмурясь на софит. – Я что, сам должен этим заниматься?
– Темочка, что не так со светом? – переполошилась Ирина. – Я установила экраны…
– Да все не так! Самое главное – с головой у тебя не так! Это, по-твоему, нормальное освещение? Все бликует!
Ирина снова забегала по студии, передвигая софиты и экраны. Наконец Артем соизволил приступить к самой съемке.
Тина превратилась в послушную глину в руках фотографа. Она принимала по его команде самые замысловатые позы, замирала в них, едва не теряя равновесия.
Это было куда тяжелее обычного дефиле, но и платили за такую сессию лучше.
Через полчаса она чувствовала себя как выжатый лимон.
В это время Артем, прервав съемку, завопил:
– Почему посторонние в студии?
Проследив за его взглядом, Тина увидела высунувшуюся из-за дверей характерную физиономию и уныло висящий нос Виктора Мухина – того самого журналиста по кличке Муха, который накануне сфотографировал мертвую Алису.
– Немедленно удалить постороннего! – надрывался Артем.
Ирина бросилась выполнять его распоряжение.
Тина расслабилась, растерла мышцы, одеревеневшие от неудобного положения, и подошла к Диане Марановой, терпеливо дожидавшейся своей очереди.
– Что здесь делает эта трупная муха? – проговорила она, наблюдая, как Ирина выпроваживает журналиста из студии.
– Его появление не к добру, – отозвалась Диана, зябко передернув плечами. – Говорят, что Муха заранее чувствует трупный запах…
Наконец Ирина очистила студию от посторонних, и приступили к следующей стадии съемок – на этот раз Диана позировала возле стильного офисного стола из стекла и черного дерева.
Тина устроилась на узком угловом диванчике, чтобы немного отдохнуть.
Она прикрыла глаза, уставшие от яркого света. Перед ними побежали какие-то цветные пятна. Тина обладала удачной способностью на несколько минут отключаться в самых неудобных условиях, это позволяло ей немного отдохнуть между съемками и показами.
Но на этот раз расслабиться не удалось. Едва она выровняла дыхание и начала погружаться в розовую пену легкой дремоты, как ее вытолкнул на поверхность реальности чей-то громкий взволнованный шепот:
– Тина! Муромцева!
Открыв глаза, Тина обернулась на голос.
Из-за дивана выглядывал все тот же журналист Мухин – уныло обвисший нос, маленькие бегающие глазки… Его же только что выгнали из студии. Как он сюда снова пробрался? Вот уж самая настоящая трупная муха! Пролезет в любую щелку!
Мухин заговорщицки мигал Тине обоими глазами, крутил своим длинным носом.
– Что вам нужно? – осведомилась она с плохо скрытой неприязнью.
– Поговорить! – прошептал Мухин, уморительно сморщившись. – Буквально на два слова! Исключительно по делу!
Тина поняла, что пронырливый журналюга хочет выжать все, что можно, из вчерашнего трагического события и что он решил проинтервьюировать ее как свидетеля и близкую знакомую покойной манекенщицы.
– Я не собираюсь давать вам никакого интервью! – отрезала она решительно. – В конце концов, это мерзко – паразитировать на смерти человека!
– Совершенно с вами согласен! – забормотал Мухин, хлопая глазами. – Вот именно – мерзко! Вы нашли самое верное слово! Думаете, Мухин не понимает? Думаете, у Мухина нет представлений о порядочности? Да я и не хочу брать у вас интервью! Даже если вы будете просить, даже если будете настаивать! Я с вами хочу поговорить о вчерашнем, как человек с человеком! Дело в том, что я кое-что видел и хотел сравнить… может быть, вы тоже это заметили…