«Она ушла, – думал он. – А я идиот», – логически заключил дракон.
Дракон искал ее всю ночь. Он, Корч, демоны, Тарий и Эдриан прочесали всю академию вдоль и поперек. Хотя то, что Мара покинула ее пределы, было ясно еще тогда, когда они, идя по следу девушки, оказались в комнате Фриды Морид. Наследная принцесса лежала на полу, ее глаза с отсутствующим выражением смотрели на окружающий мир. На идеальных губах застыла столь же идеально кукольная улыбка. Волосы огненным водопадом спадали на плечи, едва прикрывая слишком глубокое декольте изумрудного платья. Казалось, она и не заметила того, что в ее комнату ворвалось сразу такое количество мужчин. Первым заговорил Эдриан, отец Фриды, повелитель вампиров.
– Дочь моя, – тихо произнес он, опускаясь на колени перед девушкой. Она все так же продолжала улыбаться чему-то, одному ей ведомому, и, казалось, совершенно не слышала того, что к ней обращались.
– Фрида, – уже жестче сказал повелитель, хватая дочь за плечи и слегка встряхивая.
Девушка словно очнулась от странного оцепенения, непонимающе посмотрела на отца.
– Папа? – как-то по-детски прохныкала она. – Я кушать хочу…
– Что тут произошло? – Светлые брови Эдриана сошлись на переносице, а рыжеволосая красавица вдруг заплакала. Так сильно и горько, что многим из присутствующих стало не по себе.
– Кушать хочу… – неожиданно зашипела она и с невероятной скоростью кинулась на отца, цепляясь руками за его длинные волосы и готовясь впиться клыками в открытое горло повелителя. Она шипела и царапалась, когда Эдриан пытался перехватить ее тело так, чтобы ей было сложно даже пошевелиться. Потом Фрида неожиданно глубоко вздохнула и как-то разом обмякла в руках отца.
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, – быстро и тихо забормотала она. – Выплыл ясный круглый месяц, а за месяцем луна, мальчик девочке слуга. Ты, слуга, подай карету, а я сяду да поеду. Ты, слуга, подай метлу, я в карете подмету, – каким-то лающим неестественным смехом захохотала она.
– Что здесь произошло? – прорычал Эдриан, продолжая удерживать смеющуюся дочь.
– Точно могут ответить лишь те, кто здесь был до нашего прихода, – задумчиво проговорил Оберон.
– И кто же это был? – все еще зло, но уже не столь агрессивно спросил повелитель вампиров.
– Да откуда же мне знать? – хмыкнул демон, обменявшись задумчивым взглядом с собратьями.
Дрэй знал, кто был здесь, так же, как догадались об этом и демоны. И от одной мысли об этом ему стало не по себе. В комнате пахло кровью, человеческой и вампирской, но более всего тут чувствовалась манипуляция с потоками силы. Что это значило? Никому из них объяснять было не надо, особенно учитывая состояние Фриды. Ясность для присутствующих вампиров и дроу никто вносить не собирался. Конечно, Эдриан, как и Тарий с Корчем, дураком не был. Ему хватит и логических размышлений на тему того, что случилось в эту ночь. Рано или поздно он сопоставит исчезновение Мары и помутнение рассудка его дочери. Какие выводы он сделает? Этот вопрос оставался открытым, но, по мнению Оберона, не первостепенным. Как он ни старался, но не мог услышать песнь крови Серебра. А это давало ему на выбор несколько вариантов. Первый был самым неприемлемым. Мара мертва. Он тут же был отметен, поскольку нет тела – нет дела, как любил говаривать его любимый враг. Второй вариант был более логичен в сложившихся обстоятельствах, демоница использовала дар Грани, а значит, он теперь будет беречь свою хозяйку лучше любого цепного пса. Ни один демон, человек, вампир, эльф, дэйург или дракон не сможет почувствовать ее и творимую ей магию, пока она сама того не пожелает. Интересно, а она сама знает о таких свойствах игниса? Вероятнее всего, что нет. Не может ни один демон сознательно закрыться даже от собственного дэйурга. Отсюда возникала еще одна проблема, необходимо было найти Каа’Лима. Уж если кто и сможет дозваться ее сквозь силу Грани, так это он. Проблема под номером три стояла перед Обероном и сжимала в объятиях свою непутевую дочь. Демону едва удалось не поморщиться от брезгливости, глядя на Фриду. Но с этой проблемой он решил разобраться здесь и сейчас, дабы избежать ненужных последствий.
– Ты не откроешь охоту, Эдриан, – произнес он, смотря глаза в глаза повелителю вампиров.
– Что? – На мгновение Эдриан даже растерялся от такого заявления. – Это моя дочь и виновные…
– Не откроешь, – казалось бы, тихо сказал Оберон, но от мощи его голоса задрожали стекла в комнате Фриды. – Еще раз заставишь меня повторить, и разговоров более не будет. Лечи дочь и не лезь в дела, которые тебя не касаются.