– Мне казалось, что мы от них отличаемся, что нас все любят.
– Думаю, мы им просто нравились. А между «любить» и «нравиться» – огромная разница.
– Ммм… объясни-ка. Что в таком случае происходит в тебе? Я тебе нравлюсь или ты меня любишь? – Я спросила беспечным тоном, но в ожидании ответа напряглась.
– Вопрос серьёзный…
Ли обвёл пальцем мой пупок, потом его ладонь поползла выше. Моя кожа сразу загоралась там, где он ко мне прикасался, хотя всё остальное было по-прежнему холодным. Наконец Ли заговорил очень медленно:
– Ты мне нравишься со всеми недостатками, Элли, и я думаю, что это любовь.
Сначала я немножко рассердилась, подумав обо всех недостатках Ли: о его раздражающем молчании, перепадах настроения, о его одержимости местью… Но я ведь понимала, что и у меня недостатков хватает: я чересчур склонна командовать, порой бестактна, слишком сурова к другим. И тут до меня дошло, какой большой комплимент сделал мне Ли, какие серьёзные слова произнёс.
Да, он прав, существует большая разница между тем, что ты чувствуешь до того, как узнаешь человека ближе, и тем, что происходит потом. Со мной случались приступы влюблённости, которые я принимала за любовь, такое бывает: увидишь кого-то невероятно красивого и привлекательного – и кажется, готов следовать за этим человеком до конца жизни, просто любоваться им. Но такая влюблённость ничего не значит. Это то же самое, что заявления школьников о «безумной любви» к какой-то кинозвезде или рок-певцу. Это не любовь. А Ли говорил о чувствах огромных, как окружавшие нас горы. И на мгновение в моём сознании приоткрылся новый мир – мир, где я была взрослой, много работала, вела за собой людей как руководитель… И с немалым потрясением поняла, что думаю о материнстве! Забыть немедленно! Это не то, что нужно.
Я выпрямилась и отвела руку Ли от своей груди.
– Что-то не так? – спросил он.
– Я не хочу, чтобы всё зашло слишком далеко.
– Нет, хочешь.
– Ли! Не смей мне объяснять, чего я хочу!
Он засмеялся в ответ:
– Ну, если ты не понимаешь, что это такое, я могу объяснить.
– Ну надо же!
– То есть ты знаешь, что это такое?
– Да уж конечно!
– Ладно, тогда начинай, – кивнул Ли.
– О чём ты?
– Если точно знаешь, что именно чувствуешь, вперёд – расскажи мне! Дождаться не могу, так хочется узнать.
– Ох, Ли. Ты меня просто бесишь! Ладно, что я чувствую? Ну… Ага… Э-э-э… Ладно, поймал. Я себя чувствую растерянной.
– Вот видишь! Я прав! Ты не осознаешь собственные чувства.
– Осознаю! Я чувствую себя растерянной, как только что тебе и сказала.
– Но растерянность – это не чувство.
– Нет, чувство!
– Элли, опять ты за старые фокусы! – Ли снова прижал меня к себе. – Слишком много мыслей, маловато чувств.
Он крепко поцеловал меня, и целовал долго, пока я не ответила ему с такой же энергией. Потом поцелуи стали мягче, но всё равно это было приятно. Однако меня по-прежнему беспокоило другое. Поэтому, когда мы прервались, чтобы отдышаться, и Ли ткнулся носом в моё плечо, я вновь завела разговор:
– Ли, ты меня целуешь, чтобы заставить молчать, но я же всерьёз, я действительно тревожусь о нас, о тебе и обо мне. Я не знаю, что будет дальше, к чему мы придём. И не надо говорить глупости вроде «никто не может предвидеть будущее». Скажи мне что-нибудь такое, чего я сама не знаю.
– А что ещё я могу сказать? Будущее… Я не знаю, что такое будущее. Это ведь чистый лист бумаги, и мы чертим на нём какие-то линии, но иногда что-то мешает нашей руке, и линии получаются не такими, как мы хотели.
Ли произнёс это задумчиво, глядя на шатёр ветвей над нами, но на меня его слова произвели большое впечатление.
– Ты до этого только что додумался?
– Более или менее. Раньше я об этом думал, но немного иначе. Но в любом случае так оно и есть.
– Ну… да, наверное. Но здесь, в Аду, мы по большей части рисуем те линии, какие хотим… Теперь нам это удаётся лучше, чем прежде. Вокруг нет взрослых, которые удерживали бы наши руки.
– Нет, но у нас есть собственные мысли, способные делать то же самое. И то, как мы тут держимся, это доказывает. Могу поспорить, очень многие ждали бы от нас, что мы займёмся сексом, или увлечёмся наркотиками, или начнём объедаться шоколадом, но мы ведь держимся. Пока что.
– Вот как? Что бы это значило?
– Ты знаешь.
– А ты что имеешь в виду – секс, колёса или шоколад?
– Ну, я знаю, что именно для меня имеет самое большое значение, и это уж точно не шоколад.
– Ты думаешь, мы должны этим заняться?
– Этим? – поддразнил меня Ли. – Что такое «это»?