– Аминь, – повторила за ней я, а через мгновение то же самое произнёс и Ли.
Когда мы возвращались к остальным, Ли сказал Робин:
– Если бы ты видела то, что я видел прошлой ночью, ты не стала бы молиться ни за кого из них. И ты не задумывалась бы о том, правильно мы поступили или нет. Они – мерзость. Они – грязные преступники.
И тут я поняла, почему Ли так стремительно вонзил нож в грудь солдата. Но всё равно меня это пугало.
11
Как часто случается, нечто совсем небольшое становится самым трудным.
Мы пережили ночь смерти и ужаса, страха и паники, мы видели, как умирало множество людей, видели, как один долго умирал прямо перед нами. Мы потеряли множество своих вещей – то, что оставалось в палатках лагеря «Героев Харви», пропало навсегда. Но попытки забраться на дерево, которое вело обратно в Ад, оказались самым тяжёлым, самым трудным делом.
Правда, вскоре выяснилось, что сама я потеряла не всё.
Мы стояли у основания дерева, ожидая возвращения Робин. Она собрала всё вынутое из карманов солдата и пошла в буш, чтобы бросить эти вещи в его импровизированную могилу. Она даже нож забрала, липкий и окровавленный. Это навело меня на мысль об обрезе Гомера, о выстреле на Баттеркап-лейн, и я содрогнулась при воспоминании, когда увидела, как Робин тянется к ножу.
Мы оставили себе только фонарик.
Ожидая Робин, Ли, Фай и я наблюдали за Гомером, который сломал несколько веток и, смастерив из них веник, заметал наши следы на земле. Да, мы не должны привлекать внимание к нашей лестнице. Пока мы так стояли, Ли нащупал мою руку и вложил в неё что-то небольшое. Оно было тёплым и пушистым, и на секунду мне показалось, что это может быть нечто ужасное. Я посмотрела – и мои губы растянулись в улыбке. Это был Элвин – мой маленький шоколадно-коричневый медвежонок, размером с сигаретную пачку, без одного глаза, с изжёванными ушами и прорехой на попе. Мой медвежонок Элвин!
– Ох, Ли… – выдохнула я, и на глаза набежали слёзы. – Я думала, что потеряла его.
Подразумевала я и другое: «Думала, что потеряла тебя».
Ли лишь пожал плечами, но я знала, что он доволен.
– Где ты его нашёл? Ох, Ли, я начинаю тебя бояться! Ты кажешься совсем другим, ты сильно изменился.
Он проигнорировал мои последние слова и ответил на вопрос:
– Я его взял в твоей палатке.
– Что?! Как это?
– Я как раз пробрался сзади в твою палатку и ждал тебя. После всего, что случилось на той дороге, мне надо было поговорить именно с тобой. И тут началась стрельба. Элвин валялся на земле, прямо у моих ног, я его схватил и дал деру.
– И куда пошёл?
– Куда глаза глядят. А потом отыскал укрытие.
– Как? Где?
– За трупами.
– За… трупами?
– Там, на обеденной площадке, сидели четыре человека. Они так и упали в ряд, когда их застрелили, один прислонялся к другому. Я спрятался за ними.
– О боже…
– Я там лежал, пока солдаты обыскивали лагерь. Взяли несколько человек в плен. Все остальные были убиты. Я видел, что они делали с телами, и я видел, что они делали с пленными. Так что сбежал.
– Они тебя заметили?
Вернулась Робин, и, хотя пора было бы уже карабкаться по дереву, история Ли нас загипнотизировала.
– Да, – ответил Ли, – но стрелять не могли, потому что попали бы в своих. Они не слишком организованны. Просто палили по бушу, когда я выскочил с территории лагеря. Но этого я ожидал, так что либо передвигался ползком, либо прятался за деревьями. Последнее, что я видел, – как они поджигали палатки. За мной они гнаться не стали.
– Они погнались за мной, – чуть слышно сказала Фай.
– Да, но ты ведь девушка, – мрачно откликнулся Ли. – Я видел, что они творили с женщинами, которых поймали.
Гомер начал забираться по белому стволу вверх.
– А дальше что было? – настойчиво спросила я.
– Да я просто бежал и бежал. К тому времени, когда немного успокоился, я понятия не имел, где нахожусь. Потом наконец сообразил, что вы, если остались в живых, здесь, но мне ещё нужно было сориентироваться, как сюда добраться.
Робин вслед за Гомером полезла вверх по стволу, Фай приготовилась стать следующей.
– А что было там, у дороги? – спросила я.
– Ну, началась стрельба, и я побежал. А когда понял, что потерял вас, подумал, что лучше, наверное, вернуться в лагерь.
– Спасибо за медвежонка, – сказала я.
Несколько секунд я смотрела на скалу, думая обо всём сразу, гадая, как долго эта каменная стена могла здесь стоять, сколько ещё простоит и что она сможет увидеть и услышать. Мне хотелось бы записать её историю, совершить что-то достойное вечности, что-то хорошее… Я повернулась к Фай: