Роар подался вперед, чтобы изучить людей на первой скамье в церкви. Некоторых он узнавал сзади. Отчим ближе всего к проходу. После звонка Дженнифер, когда он стоял в пробке, Роар связался с Университетом Осло. Никто ничего не знал о проблемах на телефонной линии одиннадцатого декабря.
Рядом с отчимом сидела женщина с полноватой шеей и опущенными плечами. Мать Майлин, догадался Роар. Тут же рыжеватая шевелюра Лисс, потом Вильям Вогт-Нильсен, сидевший неподвижно, с опущенной головой. Он, очевидно, сделал все, что мог, чтобы помочь следствию, не обнаруживая особого рвения. Роару он казался надломленным потерей возлюбленной, и у него было алиби на большую часть искомого времени. Но очевидно, Викен не хотел его отпускать.
Из речи было ясно, что священник знал Майлин очень давно. Он описал ее воплощением доброты, тепла, заботы о других, даже о тех, кто блуждал по самым темным дорогам. «Один из этих блуждающих угрожал ей, — подумал Роар. — Может, даже несколько». Работа следствия с пациентами продвинулась не очень далеко. Правда, научный руководитель Майлин им помог, назвав молодых людей, которые принимали участие в ее исследовании. Один из них умер от передозы, другой был в больнице после аварии. Пятеро остальных связались с полицией после призыва руководителя, и непохоже было, чтобы кто-нибудь из них был связан с убийством. В органах социальной защиты было зарегистрировано очень мало ее пациентов. Ноутбук Майлин, где у нее хранились все записи, так и не всплыл, и никакой резервной копии не обнаружилось. Архивный шкаф, который она делила с коллегами, был со временем вскрыт с разрешения главного врача губернии. Там было несколько набросков диссертации, но никаких журналов. Двое коллег-психологов, кстати, сидели в паре рядов от Роара, у самой стены. Он видел их еще по дороге в церковь, они шли, держась за руки. Турюнн Габриэльсен сначала соврала, подтвердив алиби мужа в тот вечер, одиннадцатого декабря. Когда над Полом Эвербю нависла жалоба о мошенничестве с социальными пособиями, он изменил свои показания, однако проститутку, с которой он провел несколько часов, еще не нашли. Он сообщил им имя, номер и адрес гостиницы и по непонятным причинам еще и возраст. Ей должно быть не меньше семнадцати.
Гроб подняли и понесли вдоль нефа. Впереди шел Вильям вместе с отчимом Майлин. Трое молодых людей, наверняка родственники или близкие друзья, поддерживали ручки сзади. От биологического отца по-прежнему ничего не было слышно, несмотря на серьезные попытки его найти, и Роар напомнил себе спросить Дженнифер, о чем она собиралась рассказать ему в то утро, когда звонила в гараж.
Последнего мужчину, несущего гроб, Роар опознал как научного руководителя, потому что Турмуд Далстрём был одним из известных психиатров, у которого всегда было свое мнение по любому поводу, начиная от разрыва супружеских отношений до катастрофы в Дарфуре. За гробом шла Лисс рядом с матерью, почти на голову выше ее. Она смотрела в пол. Потом остальная процессия. Пожилые люди, дети, взрослые. Роар узнал пару лиц из Лиллестрёма и в самом конце процессии — многообещающего футболиста элитной серии. Он вдруг подумал, что Майлин Бьерке связывала друг с другом очень разных людей, и, хотя он с ней не был знаком, он заметил в церкви, как горестная атмосфера пронзает и его.
На улице солнце пробилось тонкими лучами между облаками. Гроб поставили в катафалк. Несколько сот людей собралось вокруг него в тишине. Ближе всех стоял отчим и обнимал мать Майлин. Лисс в метре от них вместе с Вильямом. Какая-то птичка защебетала на дереве поблизости — синица, решил Роар. Она пела, будто уже наступила весна.
Когда машина тронулась, мать рванулась вперед и побежала за ней. Роар слышал ее выкрики, наверняка имя дочери. Она догнала машину, та остановилась. Она попыталась открыть заднюю дверцу. Отчим и пара других людей быстро ее догнали, он схватил жену за руку, но она вцепилась в ручку. Выкрики перешли в долгий крик без слов. Роар вспомнил Эмили, которая просыпается одна в темноте.