Не похоже на Майлин увозить отсюда вещи. В самом низу предпоследней страницы она написала:
Не забыть, пропал штопор.
Она поднесла парафиновую лампу к стеллажу, чтобы достать книжку. Хотелось выбрать что-нибудь уже читанное, с чем можно заснуть, не дочитав до пятой страницы. Ряд книг слегка выступал вперед, Майлин всегда поправляла книги, чтобы они стояли ровно. Она могла ходить по даче и наводить здесь и там порядок. Заставляла Лисс прибирать раскиданные вещи, ставить стеклянные фигурки на каминную полку симметрично или в какой-то логической последовательности. Майлин нравилось наводить порядок, и при этом ее не раздражал чужой хаос.
Лисс достала детектив, над которым когда-то засыпала, бросила его на диван и приложила обе ладони к корешкам книг, чтобы затолкнуть их на место. Они не сдвинулись. Твердо решив навести порядок в духе Майлин, она достала шесть-семь книг, которые торчали на полке. Что-то лежало сзади и мешало: завалившаяся книга. Она была не толстой, в мягкой обложке. Лисс потянула за обложку, вытащила книгу и поднесла к парафиновой лампе на столе.
«Шандор Ференци, — прочитала она. — Клинический дневник Шандора Ференци».
4
Роар Хорват прибавил газу. На шоссе между полосами лежал убранный снег, колесо зацепило сугроб, и машину чуть не развернуло. Роар снизил скорость и вышел из заноса.
Новости закончились, он переключил проигрыватель. Внутри лежал старый диск «Пинк Флойд», и он вывернул громкость на максимум. Был вечер пятницы, и Хорват провел день с раннего утра в офисе. Последние ночи спал ужасно. На работе он собирался заново перечитать все свидетельские показания в деле Майлин. Он чувствовал себя марафонцем, достигшим финиша, которого просят пробежать дистанцию еще раз. Он рассчитывал следить за работой в Бергене и за контактами с близкими Майлин. Но его посадили читать документы, что можно было расценить исключительно как понижение, и ему очень хотелось попросить Викена прямо признаться, что это вызвано его враньем в то утро в гараже.
Телефон зазвонил. Роар выключил музыку, поискал гарнитуру, вспомнил, что она осталась на столе в кабинете. Пришлось прижать телефон к уху плечом.
— Это Анна София.
Он быстро припомнил всех женщин, к которым обращался по имени, и не обнаружил никакой Анны Софии. Матери Ильвы Рихтер в этом списке не было, но отчетливый бергенский диалект помог ему быстро разобраться, с кем он разговаривает.
— Здравствуйте, — ответил он бодро, с ее супругом на той неделе он так бодро не разговаривал. Тогда он проверял, может ли быть связь с Бергером, спрашивал, говорила ли дочь когда-либо о телезвезде или, может, слушала его музыку.
— Здравствуйте, — ответила Анна София Рихтер, и ее кукольный голос тут же вызвал в памяти ее лицо. «Будто покрыто воском», — подумал он, когда еще был у них дома.
— Мы с мужем много говорили после вашего звонка в понедельник. Мы не можем вспомнить, чтобы Ильва когда-либо интересовалась этим шоуменом.
Роар поправил выскальзывающий телефон.
— У нее не было его пластинок?
— Насколько мы знаем, нет.
Анна София помолчала несколько секунд и потом продолжила:
— Я же посылала вам список всего, чем занималась и интересовалась Ильва в школе и в свободное время.
— Мы очень вам благодарны, — подбодрил ее Роар. — Он нам в определенном отношении пригодился.
— Но вы там что-нибудь нашли?
Он въехал в узкий и опасный поворот на Большой кольцевой дороге, там было скользко, и к нему норовила прижаться какая-то фура. Если бы Роар работал в дорожной инспекции, он наверняка бы остановил и оштрафовал нахала. С другой стороны, он сам нарушал правила, сидя сгорбившись и зажав телефон между ухом и плечом.
— Пока, к сожалению, не могу вам ничего сказать.
— Я вспомнила еще кое-что, — сказала она.
Он въехал в туннель и слышал ее плохо.
— Не думаю, что это имеет значение, — расслышал он перед тем, как снизить скорость, чтобы увеличить дистанцию до фуры с прицепом.
— Значение?
Она продолжала говорить. Между стенами туннеля фура гремела, как адский духовой оркестр.
— Все имеет значение! — крикнул он Анне Софии Рихтер. — Подождите секунду. — Он отбросил телефон, свернул на дополнительную полосу сразу за туннелем, съехал на обочину и включил аварийку.
— Все важно, — повторил он. — Расскажите, пожалуйста.