— У него может быть оружие.
— Могу поспорить, что нет. Но гадать в этом деле не стоит.
Завидев две полицейские машины, выезжающие из ворот, Роар завел двигатель. Когда они покатили по улице, он сказал:
— Вы правы насчет перемен в жизни. Он не только уехал из дома и порвал отношения с семьей, он еще и имя поменял.
Викен обернулся:
— Он ведь все еще Вогт-Нильсен?
Роар рассказал, как Вильям перестал отзываться на имя Йо после переезда.
— Вот именно, — заметил Викен, словно именно этого и ждал. — Еще и имя сменил сразу после убийства Ильвы. А что-нибудь еще про семью известно?
Роар пересказал слова Анны Софии Рихтер и добавил:
— Отец с большим рвением рассказывал, что у Вильяма есть младшие брат и сестра, они живут дома и отлично справляются. Мать в хосписе, судя по всему.
— Правда? Она не может быть очень старой.
— Мне было некогда углубляться.
— Конечно. Не зря потратил время, Роар. Солидная работа. Зачет.
Он усмехнулся собственной иронии, но Роар заметил, как Викен на самом деле доволен. Он резко повернул руль, когда с края скользкого тротуара на дорогу съехал велосипедист.
— Черт! — крикнул он. — Если хотите кончить жизнь самоубийством, не вмешивайте меня!
— Роль Бергера в этом деле в высшей степени неясна, — сказал инспектор и, кажется, совершенно не заметил чуть было не случившейся аварии.
Роар прибавил скорость и проскочил перекресток на красный свет, чтобы поспеть за группой захвата.
— Может, и правда то, что он сам говорил? — предположил он. — Возможно, Майлин хотела встретиться с ним, чтобы обсудить практические вопросы, связанные с программой.
— А какая связь между Бергером и Вильямом Вогт-Нильсеном?
— Вильям хотел повесить убийство на Бергера. Навестил его, прихватил несколько волосков и подложил кольцо в его машину.
— Чтобы так поступить, надо было очень хорошо быть с ним знакомым.
— Или установить отношения с Бергером после убийства Майлин.
Роар считал свои аргументы убедительными.
— Когда Бергер понял, что происходит, он не собирался просто отправиться в полицию, он хотел разоблачить убийцу прямо перед камерой.
Викен произнес:
— Если там зарыто что-то еще, придется попросить помощи у Вильяма Вогт-Нильсена.
Машины группы захвата остановились с двух сторон от дома. Роар свернул на тротуар чуть поодаль, на узкой улице. Они видели, как у дома люди в форме разбиваются на группы и окружают здание. Часы на приборной доске показывали двадцать три шестнадцать. Через минуту Викен принял в наушник донесение.
— Они входят, — отрапортовал он.
Две фигуры в форме поднялись на крыльцо и скрылись в доме.
— Дверь была открыта, — констатировал Викен.
«Вот, значит, арест», — подумал Роар. Вполне может быть, инспектор захочет, чтобы Хорват присутствовал на допросе. Про Викена говорили, что он очень лихо вытаскивает признания.
На часах было двадцать три тридцать две, когда дверь в доме широко распахнулась.
— Закончили, — сказал Викен и шагнул из машины в сугроб.
— Взяли? — спросил Роар, догнав его.
Инспектор приложил руку к наушнику, прислушался:
— Никого нет. Позвони еще раз отцу. Узнай, не предупредил ли он все-таки сына.
Когда Роар зашел в коридор, Викен спускался по лестнице.
— По всему дому свет. Компьютер включен и кофеварка. И дверь, как ты слышал, была не заперта. Что сказал отец?
— Клянется, что не связывался с Вильямом.
Инспектор зашел в гостиную, потрогал дверь в сад:
— Заперта изнутри. Если верить отцу, то Вогт-Нильсен отбыл по небольшому срочному делу. Сомнительно, чтобы кто-то другой мог его предупредить. — Он стоял и смотрел на садик. — Этот сарай с инструментами надо обыскать прямо сегодня.
— Вряд ли он там что-то спрятал, — встрял Роар, — он не дурак.
Викен слегка наклонил голову:
— Я хочу знать, каких инструментов мы там не найдем. Если хозяева дома расскажут нам, чего не хватает. Например, кувалды.
7
Даже угли погасли в камине. «Маленький дух исчез навсегда», — подумала Лисс. Может, даже произнесла, тихо, сама себе. Она подняла пустую кружку, в которую процеживала вино. И водки тоже не было. Даже бутылка с яичным ликером опустела. Ей не хотелось больше пить. Хотелось исчезнуть, потому что она еще не устала… За окном ничего не видно, но ветер усилился, она слышала его в трубе, он принялся что-то ей сердито внушать, и она чувствовала, что снег все падает. Снова эта мысль, что снег никогда не перестанет, покроет всю дачу. Что ее не найдут, пока не раскопают весь дом. Или только весной, когда снег растает. А она все так и будет сидеть в этом кресле перед камином, в той же позе. Сердце заледенеет, все токи в теле прекратятся, мысли замрут на полуслове.