– Курить больше надо, – наконец-то и Чижмин поддел своего начальника.
Майор уже хотел что-то сказать, но последнее слово Чижмина перекрыл телефонный звонок.
«Наверняка, Марина беспокоится», – подумал Голиков, поднимая трубку, но ошибся.
– Пропустите! – распорядился он и в ответ на нетерпеливый жест Чижмина пояснил: – Явился какой-то Борисов и срочно просит принять его в связи с убийством Петровой… Если хочешь, можешь присутствовать.
Глава третья
Перед приходом неожиданного посетителя Голиков вывернул содержимое пепельницы на листок бумаги, смял его и сунул в корзину для бумаг. Потом попросил Чижмина открыть форточку. От ветра, разыгравшегося на улице, штора вздулась пузырем.
Борисов оказался мужчиной выше среднего роста, светловолосым, пропорционально сложенным, с умным немного бледным продолговатым лицом и открытым взглядом голубоватых глаз. На нем был темно-серый костюм с галстуком.
– Я не ошибся?… Мне нужен майор Голиков? – осведомился он.
– Верно, – поднялся Голиков, – пожалуйста паспорт и присаживайтесь.
Посетитель удобно расположился в кресле напротив Чижмина и принялся изучать обстановку кабинета, изредка нетерпеливо посматривая на Голикова и не обращая никакого внимания на Чижмина. Он явно нервничал в ожидании предстоящего разговора, покачивал носком ботинка и едва слышно вздыхал.
А Голиков, нарочито не торопясь, просматривал паспорт. По выражению лица майора Чижмин безошибочно определил, что этот Борисов чем-то очень заинтересовал его. Особенно Леву поразило некоторое замешательство Голикова, что случалось с тем редко.
Наконец, Александр Яковлевич закрыл паспорт, передал его Чижмину и произнес:
– Вы уже знаете, кто я, а это, – он указал на Леву, – старший инспектор Чижмин. Он непосредственно ведет это дело… Ну, а теперь расскажите, что заставило вас придти к нам?
– Прежде чем объяснить свой приход, я хотел бы от вас в точности узнать, что произошло с Петровой? – он выговаривал фразы четко, громко и требовательно, словно подчеркивая этим, что никого из присутствующих не опасается. – От себя я могу добавить лишь одно – Ольга была моей, – он секунду запнулся, – как бы это поточнее выразиться, – невестой… И это дает мне право знать, что с ней случилось.
– Что ж, это действительно весомый аргумент, если, конечно, не принимать в расчет вашу законную жену, – Голикову, вероятно, не понравилось начало разговора и он решил сразу поставить Борисова в неловкое положение, использовав свою осведомленность. – Насколько мне известно, развод на данный момент вы еще не получили. А…
– Это вопрос буквально нескольких дней, – бесцеремонно перебил его Борисов, посчитав знание майором подробностей его личной жизни результатом добросовестного изучения штампов в паспорте. – Но если для вас бумажка убедительней моих слов, то скажите только одно – ее убили? – теперь он скорее просил, чем требовал.
– Пока мы можем констатировать лишь то, что ее нет в живых, – сухо ответил Голиков. – Другой информации у нас нет, – прищурился он. – Когда вы в последний раз видели Петрову?
– Позавчера, то есть шестого… Я был у нее дома, и должен был прийти вчера вечером, но не сложилось… – без сомнения, Борисов чего-то не договаривал.
Чижмин с понимающей ухмылкой взглянул на майора, иронически покачал головой и спросил:
– А сегодня утром вы случайно не звонили ей на работу?
От Борисова не ускользнули двусмысленные интонации в голосе Чижмина он резко вскочил с кресла и, обращаясь только к Голикову, нервно заговорил:
– Я пришел к вам не затем, чтобы выслушивать здесь… Меня оскорбляет нетактичное поведение вашего сотрудника… Я не дал ни малейшего повода ставить мои слова под сомнение… Оля была для меня единственной надеждой, светлой, близкой… Правда, вам это ни к чему. Я совсем упустил из виду, что люди вашей профессии привыкли подозревать любого и каждого, а мне это не по вкусу, – Борисов, не прощаясь, направился к двери.
– Валентин Владимирович, насколько я понял, вы пришли, чтобы помочь нам. Или вам уже расхотелось? Вам стала безразлична судьба Петровой? вдогонку успел спросить Голиков.
Борисов остановился у двери, повернулся к майору и с кислой улыбкой выдавил из себя:
– Боюсь, как бы эта помощь против меня не обернулась.
– Гражданин Борисов! – повысил голос майор. – Вопреки вашему утверждению, я глубоко уважаю чувства каждого человека. Именно поэтому я прошу вас задержаться… А чтобы вы меня правильно поняли, уточню, что ваш приход для нас неожидан. Хотя не сегодня – завтра мы бы все равно разыскали вас… Что же касается вашей помощи, то скажу откровенно – мы нуждаемся в ней. Вам придется ответить на некоторые вопросы, связанные со смертью Петровой, а уклонение или нежелание дать ответ могут быть расценены как действия противоправные, ведущие к уголовной ответственности.
Слова Голикова произвели ожидаемое впечатление, и Валентин Владимирович нехотя вернулся и уселся на прежнее место.
– Это уже становится интересным! – с вызовом протянул Борисов. – С какой же, позвольте узнать, целью вы хотели меня найти?
– Валентин Владимирович, давайте условимся – вопросы пока задаю я, а потом видно будет, – мягко сказал майор, решив направить разговор в мирное русло. – Для начала расскажите, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Петровой?
Вряд ли Борисов, идя в уголовный розыск, не был готов к подобному вопросу, поэтому ответил легко и быстро:
– Разрешите без подробностей. Вы же прекрасно понимаете, как обычно происходит знакомство. Могу лишь добавить, что Петрову знаю около года.
– Товарищ Борисов, то, что порой кажется простым и ясным, к сожалению, часто мало соответствует действительности. Так что постарайтесь поточнее отвечать на вопросы, а выводы мы сделаем сами… Давайте остановимся на главном: где и как вы познакомились с Петровой?
Настойчивое повторение вопроса заставило Борисова на минуту смешаться. Вспоминать первую встречу с Ольгой ему не хотелось. Она произошла в прокуратуре, куда Борисова год назад пригласили для дачи объяснений по поводу последней проверки работы пищевкусовой фабрики, связанной с заявлением Петровой. Факты, указанные в заявлении, проверкой не подтвердились, и она обратилась с жалобой в прокуратуру. В ней Петрова сообщала о плохой, необъективной работе комиссии КРУ и требовала вмешательства прокуратуры, утверждая, что на фабрике совершаются крупные хищения.
Голиков отметил перемену настроения у Борисова, но, видя, что тот не торопится с ответом, предупредил:
– Вы еще, наверное, не вполне осознаете серьезность своего положения, и я отношу это на счет вашего душевного состояния… Да, да, не удивляйтесь. У нас пока немало оснований подозревать и вас.
– Меня?… – светлые брови Борисова поползли вверх, потом удивление на его лице сменилось горечью. – Впрочем, вы в чем-то недалеки от истины… Я и в самом деле виноват! – произнес он.
Чижмин зашевелился в кресле, еле скрывая радость. Слова Борисова подтверждали его правоту. Он с нетерпением посматривал на майора, который сосредоточенно ждал дальнейшей исповеди. «Почему майор тянет? – кипел Чижмин. – Ведь сейчас немного поднажать – и он наш! Нельзя давать преступнику передышку!..» – и, не выдержав напряжения затянувшейся паузы, Лева принял, как ему казалось, единственно верное решение.
– Гражданин Борисов, за что вы убили Петрову Ольгу Степановну? – почти выкрикнул он.
– Ах, ты!.. – с этим возгласом Борисов встал и с угрожающим видом двинулся на Чижмина. Окажись тот рядом, а не по другую сторону стола, то наверняка заработал бы в лучшем случае приличный синяк, но Голиков вовремя вскочил с кресла и бросился наперерез Борисову, преградив ему путь.