— Конечно, сама! Я что ли?! — вскипел Гаврюшкин.
Анна коротко взглянула на него, и он сразу замолчал. Вообще было заметно, что при всей своей агрессии и габаритах, он слушается ее и дорожит ею.
— Он не насиловал ее, — повторила Анна, уже тверже, спокойнее. — У них были близкие отношения, довольно долгие…
Для осуществления своей давней мечты — пристроить сына в Москву на большую должность, — Мураховский-старший не жалел ни времени, ни денег. Пустив в ход все свои связи, раздав огромные взятки, он, наконец, сумел пропихнуть Леньку вице-президентом в одну из крупных структур «Газпрома» с перспективой возглавить ее в ближайшие два года. Леньке полагалась не только большая зарплата, но и бонусы, которые выплачивались привилегированными акциями компании. Нефть и газ в ту пору, правда, торговались на низкой отметке, но Мураховский-старший твердо верил, что они взлетят вверх, а с ними — и карьера сына.
Отходную Ленька делать не стал, хотя приятели этого от него ждали. Уехал он тихо, ни с кем особенно не простившись, «по-еврейски», — как недовольно заметил отец Николай, по-прежнему большой любитель выпить, напрасно надеявшийся на грандиозный праздник.
С Норовым накануне отъезда Ленька, однако, встретился, звал с собой, опять соблазнял деньгами и перспективами. Но Норов в очередной раз отказался. Москвы он не любил, денег ему хватало, а своей свободой он поступаться не желал.
— У них с Машей была любовь? — недоверчиво усмехнулся Норов. Слово «любовь» он произнес с подчеркнутой иронией.
— Примерно с полгода, — подтвердила Анна, без тени улыбки.
— Даже больше! — вставил Гаврюшкин.
— Просто ты не замечал, — продолжала Анна. — Она действительно в него влюбилась…
— Рожать от меня хотела, — вновь не утерпел Гаврюшкин. — Я потому ее и послал! На хрен мне такое счастье!
— И она решила ему отомстить, — заключила Анна.
Норов смотрел на нее во все глаза. Он и впрямь не замечал ничего подозрительного между Гаврюшкиным и своей секретаршей. После пары ночей, проведенных с Машей в его доме, и нескольких эпизодов на работе, в комнате отдыха, он самонадеянно полагал, что Маша питает к нему нежные чувства. Собственно, он и держал ее в приемной и платил ей приличные деньги лишь потому, что ощущал себя перед ней обязанным. Да знай он о ее связи с Гаврюшкиным, он, конечно же, не преминул бы избавиться от такой бестолковой сотрудницы!
— Это он тебе рассказал? — все еще сохраняя сарказм, спросил Норов, кивнув на Гаврюшкина.
— Я знала с самого начала. Вернее, знала об их отношениях, ну и догадалась о том, что произошло на самом деле. Когда ты ему не поверил, я сказала Маше, что она должна рассказать тебе всю правду, иначе это сделаю я. Она пообещала, но все тянула, боялась, что ты ее уволишь. А потом началось уголовное дело, и тебе стало не до нее.
Сейчас Анна пыталась говорить в своей прежней интонации помощника — сдержанной и бесстрастной, уже забытой Норовым. Но это не вполне ей удавалось, она волновалась.
— Если она хотела ему отомстить, почему же попросила меня его не наказывать?
— Испугалась в последнюю минуту, когда увидела, что ты серьезно настроен. Она все-таки не совсем бессовестная.
— «Не совсем»! — передразнил Гаврюшкин. — Крыса толстая!
— Не говори так! — строго прервала его Анна. — Она тебя любила.
— Ничего себе любила! Меня чуть не переломали из-за нее!
— А кто эта Маша-то? — встряла Ляля. — Откуда она взялась-то, жаба такая?
Все посмотрели на нее, но никто не ответил.
— А че, не жаба что ли? — продолжала Ляля. — На ровном месте оговорила человека!
Ее возмущение, вероятно, отчасти объяснялось тем, что ей нужно было побыстрее выбраться из Франции, и она надеялась, что Гаврюшкин ей в этом поможет.
Через месяц после отъезда Леньки обнаружилось одно неприглядное обстоятельство: не добившись успеха с Норовым, он сманил в Москву Володю Коробейникова, причем все переговоры велись за спиной Норова. Норов обоих считал близкими друзьями и был уязвлен этим двойным предательством. Из гордости он не показал своей обиды ни тому, ни другому. Да и что толку было на них обижаться? Оба были людьми деловыми, коммерческими, на жизнь смотрели трезво и практично: купил, продал, обменял. Не то что он, с его дурацким неизжитым романтизмом.
Володя, впрочем, попытался с ним объясниться. Он поведал Норову, что всегда мечтал поработать в большой корпорации на серьезных оборотах. Ведь «на трубе» можно по всей Европе развернуться, а тут — что? Нет, ну правда, Паш, что здесь делать? Телок по бартеру жарить? Нормальному человеку тут торчать — только время терять.