Священник имел совершенно ошеломленный вид. Он то окидывал зал очумевшим взором, то рассматривал номер на руке, исподтишка стараясь его затереть.
— Видите, — сказал мужчина, — тут все без преференций. Значит — есть варианты.
Это несколько успокоило Пинягина и он спросил:
— А вас как величать?
— Абрамом Леонтьевичем, — ответил мужчина, вызвав у механика натуральную оторопь.
— Вот то-то же, — хмыкнул Абрам Леонтьевич. — Нас сортируют не по теоретическому вероисповеданию и национальности, а просто по языковому признаку. Даю голову на отсечение, что в наших очередях нашлось место и для парочки негров.
— С этим более-менее понятно, — осторожно согласился механик, — но вот меня с ходу зачислили в атеисты, хотя я считал себя верующим.
— А с Торой, извините, с Библией знакомы, хотя бы в общих чертах?
— Вы знаете, — замялся Пинягин, — как-то руки не доходили. Но зачем так сразу зачислять меня в атеисты?
— То есть вас это беспокоит? — уточнил собеседник.
— Ну да. Может неверующих здесь, — Пинягин опасливо оглянулся, — того..
— Не думаю, чтобы этот цирк затевался для конфессиональных разборок, — возразил Абрам Леонтьевич. — Это явно не пенитенциарное учреждение. Тут нечто иное. Вот, взгляните на номер. Видите — восьмизначный.
— Ну и что? — напрягся Пинягин.
— А то, что если бы он был шестизначным, вариантов на Россию точно не хватило, а так — в самый раз. Логично?
— Ага, — согласился механик. — А дальше как будут сортировать?
За время беседы их непостижимым образом влекло в пространстве строго в горизонтальной плоскости. В безмерном объеме пути транспортировки вели к маркированным проемам.
— С их возможностями можно было и сразу сбросить в нужную дыру, — проворчал Пинягин, на что собеседник возразил, что хозяева явно стремяться адаптировать прибывающих без излишних эксцессов.
— Тревожно как-то, — продолжал механик, — так что вы говорили про варианты?
— В первом приближении предполагаю грубую сортировку, — уверенно заявил Абрам Леонтьевич. — Догадываетесь, какую?
— Нет, — честно ответил Пинягин. — В голове только рай и ад. Ну, разве в чистилище отсидеться.
— Понимаю, — согласился собеседник, — у русских на вооружении Оккам впереди планеты всей.
— Извините, — опять сконфузился Иван Васильевич. — Что за Оккам? Нерусь что ли?
— А, — махнул рукой Абрам Леонтьевич, — если коротко, то все сложные вопросы русские стремятся решать предельно просто, самыми примитивными способами.
— Цепляетесь? — обиделся Пинягин.
— Да господь с вами, точнее уже с нами. Вы когда — нибудь слышали выражение «хитрожопый русский»? Конечно нет. А «хитроумный еврей»? Сколь угодно. Думаю, что ситуация здесь намного сложней.
Движение в пространстве еще более ускорилось. Окружающее расширялось во все стороны. Начались узловые развязки, на руках мужчин вспыхнули первые цифры номеров и толпы заметно поредели.
— Едем вместе, — порадовался Пинягин, — все не так страшно.
— Так вот, — продолжил Абрам Леонтьевич, — я полагаю, что нам предложат как минимум три основных варианта. Первый — поотираться здесь пару-тройку столетий, второй — отправят в иную реальность, а вот третий…
— Все-таки в ад? — не унимался механик.
— Да что вы? — изумился собеседник, — Если душа бессмертна, то как она может быть грешной? Если она существует вечность, то вряд ли будет отягощать себя подобными глупостями. Какие грехи?
— Земные, — потупясь, ответил Пинягин. — И все же, что за третий путь?
— Назад, на Землю, — вздохнул Абрам Леонтьевич.
— Это еще зачем? — опять не удержался механик. — Опять эта бодяга?
— Скажите, Иван Васильевич, вы когда-нибудь кому-нибудь завидовали?
— Не без этого.
— Наверняка о чем — то мечтали? Ну, хотя бы о зарплате побольше и работы, чтобы поменьше.
— Было дело, — расплылся Пинягин.
— А если вам это здесь предложат, то есть предмет зависти и мечтаний, то как вы отнесетесь к возвращению? Смелей, смелей, мыслите шире, Иван Васильевич!
— Ну, если квартиру в монолитке комнаты, эх… на четыре, да зарплату тыщ в 60, то подумать стоит.
— А если добавить жену-красавицу, детей-помощников, друзей, железное здоровье, а?
Пинягин выпал из разговора, ударившись в непривычные для мозга размышления.
А цифры на руке между тем вспыхнули уже в третий раз, а они с догадливым спутником продолжали оставаться вместе.
Наконец Пинягин поднял буйную голову.
— Скажите, а почему вы так уверенно об этом говорите, как будто побывали здесь?