Мои ладони покрылись потом, и сердце колотилось изо всех сил. Такого беспокойства я не испытывал никогда — правду сказать, оно было близко к отчаянию, толкавшему на безрассудное приобретательство, и меня обуревали странные чувства: потрясение, смешанное с облегчением, и еще какое-то, мне непонятное. Отчего мне вдруг так сильно понадобилась эта картина? Чем она меня приворожила?
Я вышел из зала торгов, направляясь к кассе, чтобы расплатиться за свои приобретения, и тут кто-то тронул меня за плечо. Обернувшись, я увидел упитанного, сильно потеющего мужчину с большим кожаным портфелем в руках.
— Мистер?.. — спросил он.
Я выжидающе молчал.
— Мне нужно поговорить с вами. Срочно.
— Прошу извинить, но мне хотелось бы попасть в кассу прежде, чем там соберется очередь…
— Нет. Пожалуйста, подождите.
— Прошу прощения?
— Сначала вы должны выслушать то, что я должен сказать. Есть тут местечко, где можно уединиться?
Он огляделся, словно ожидая увидеть нас в плотном кольце подслушивающих, и я почувствовал раздражение. Человека этого я не знал и не имел никакого желания таиться вместе с ним по углам.
— Все свои соображения вы, без сомнения, можете высказать здесь. Тут каждый занимается своими делами. С чего бы им проявлять к нам интерес? — Мне хотелось расплатиться за свои приобретения, договориться об их доставке и покончить с этим.
— Мистер… — вновь обратился ко мне незнакомец.
— Пармиттер, — резко бросил я.
— Благодарю. Мое имя значения не имеет: я действую по поручению клиента. Мне следовало прибыть сюда гораздо раньше, но я неожиданно стал свидетелем несчастного случая: какого-то беднягу сбила и сильно изувечила мчавшаяся машина, — пришлось остаться, давать показания полиции; из-за этого я и опоздал… — Он достал большой носовой платок, отер лоб и верхнюю губу, но бисеринки пота сразу же выступили снова. — Мне дано поручение. Та картина… я должен ее приобрести. Я должен вернуться вместе с ней.
— Увы, вы опоздали. Не повезло. Тем не менее вряд ли в этом есть ваша вина: у вашего клиента нет никаких оснований винить вас в том, что вы оказались свидетелем несчастного случая на дороге.
Незнакомец, казалось, волновался все больше и больше и, соответственно, потел. Я двинулся было от него, но он больно вцепился мне в руку.
— Последняя картина, — произнес он, обдавая меня зловонным дыханием, — венецианская сценка. Теперь она ваша, и я должен ее приобрести. Заплачу вам столько, сколько запросите, с хорошим наваром, вы не останетесь в убытке. В конце концов, это в ваших же интересах, вы ее все равно потом продадите. Какая ваша цена?
Я высвободил руку из его пальцев.
— Никакая. Картина не продается.
— Послушайте, не надо глупостей, мой клиент богат, можете назвать любую цену. Вы разве меня не поняли? Я просто обязан заполучить эту картину.
С меня было достаточно. Не обременяя себя хорошими манерами, я резко развернулся и пошел прочь.
Но он опять догнал меня, хватая руками, стараясь не отставать.
— Вы должны продать мне эту картину.
— Если вы не уберете от меня руки, я вынужден буду позвать служителей.
— Мой клиент дал мне указания… Мне нельзя возвращаться без картины. Годы ушли на ее поиски. Я обязан ее приобрести.
Мы дошли до кассы, где уже, разумеется, образовалась солидная очередь из желавших расплатиться покупателей.
— Говорю в последний раз, — прошипел я, — оставьте меня в покое. Как вам еще втолковать? Мне нужна эта картина, и я намерен хранить ее у себя.