ГЛАВА 52
— Ну вот мы и остались один на один, Джек, — произносит Барнс, обращаясь к Рафаэлю. — Ты и я. — Он усаживается перед бывшим коллегой. — Уверен, что наша беседа окажется крайне результативной.
Вокруг темнота. Кажется, будто снимают кино: два стула, старый и обшарпанный квадратный стол черного дерева, под потолком висит лампочка, освещая двух сидящих собеседников.
— Где мы? — спрашивает Рафаэль.
— Джек, Джек, Джек, ты, похоже, так и не понял, что с тобой случилось… — Барнс, сохраняя прежний саркастический тон, встает из-за стола и принимается расхаживать по комнате. — Вопросы здесь задаю я.
— Иди к черту, Барнс! Я не идиот. И не надо со мной, как с остальными. Тебе не удастся напугать меня до усрачки только потому, что я очутился здесь. Я тебя не боюсь.
Вместо ответа следует удар в лицо, и Джек с грохотом валится на пол.
— Поднимайся! — приказывает здоровяк. — Вставай! — вновь орет он, замечая, что другой человек его не слушает.
Рафаэль поднимается неспешно, не говоря ни слова, ничем не выдавая боли. Поднимает стул, усаживается, подперев подбородок руками и облокотясь о столешницу.
— Не думай, Барнс, будто у тебя получится меня запугать. Я знаю, что мы находимся в США. Остается лишь выяснить, где именно, — спокойно продолжает Рафаэль.
Он попал в тяжелое положение, но собирается, насколько это в его силах, управлять ходом событий. Хотя и понимает, что его позиция явно проигрышная.
— С чего ты решил, будто находишься в Америке? Это может быть любой другой страной!
— Судя по тому, сколько часов мы провели в самолете, перелет закончился по ту сторону Атлантики. До Лондона перелет занял бы лишь два с половиной часа. А мы пролетели больше — значит, добрались Вашингтона или Нью-Йорка. Верно?
— Да мы очутились в самом сердце ада, Джек. А ты что, думал, будто у нас тут — туристическое бюро?
— А неплохо было бы вам заняться туризмом…
Еще один удар, на сей раз не такой сильный, разбивает лицо и рассекает губу надвое.
— Ты представляешь себе, Джек, через что ей сейчас приходится пройти? Как сильно она страдает? Ты можешь себе это представить? — меняет тактику Барнс. — Такая нежная красотка — представляешь, что ей придется перенести от скотины вроде меня?
Рафаэль, разумеется, представляет. Два полученных им удара — ничто в сравнении с тем, что будет впереди.
— Ты собираешься сообщить мне, где находят бумаги? — спрашивает Барнс, на сей раз — более снисходительным тоном.
— Ты же и сам понимаешь, что не скажу. Bo-первых, потому что понятия не имею. Во-вторых, я бы не сказал тебе, даже если бы и знал.
Допрос прерывает появление Стафтона:
— Мистер Барнс! — обращается он с порога.
— Заходи, Стафтон.
Тот приближается и что-то нашептывает на ухо.
— Ты уверен? — спрашивает Барнс, по обыкновению повышая голос.
Новости его не радуют. Несколько секунд он молча обдумывает информацию.
— Хорошо, я согласен, дай мне еще несколько минут, — наконец изрекает шеф разведуправления, отпуская Стафтона.
Агент выходит, закрывает за собой дверь, вновь оставляя Рафаэля один на один со своим начальником.
— Я дам тебе еще один шанс, Джек, по старой дружбе. — Барнс вновь усаживается напротив пленника. — Где же бумаги?
— Последний раз, когда я их видел, — задумчиво произносит Рафаэль, делая вид, что готов отвечать на вопросы, — они торчали у твоей мамы из задницы.
Огорошенный Барнс замирает. Лицо наливается кровью. Рафаэль, кажется, перегнул палку.
Работник ЦРУ вновь встает со стула и направляется к допрашиваемому. Подходит, наклоняется над ухом:
— Зачем ты заставляешь меня попусту тратить время, Джек? — толстяк брызжет слюной. — Разве тебе не приходило в голову, что ты мне не нужен, раз мы уже заполучили женщину? Может быть, ты и не заговоришь, но она-то нам все как на духу выложит! Ну что может помешать мне тебя убить?
— Неизвестные девушке факты, которые знаю только я, — уверенно произносит Рафаэль.