Прилично подремав и устав от сидячей позы, Клавдия Степановна встрепенулась:
– Ой, господи, ведь я уснула – она, скрипя и кряхтя, встала и, разминая затекшие конечности, взглянула на часы. – Батюшки светы, время-то сколько!
– Ну, и сколько? – отозвалась Ольга Николаевна, тоже проснувшись в своем кресле.
– Да ить, считай ночь!
– Ну, тогда я у тебя заночую – без сожаления сообщила гостья.
– Да уж ясно, что заночуешь.
Женщины по новой накрыли стол к чаю и, уже совершенно взбодрившись ото сна, продолжали беседу.
– Ну, что, Оля, посмотрим новости или сразу кино включить?
– Да наши новости страшнее любого ужастика. Да что там смотреть? Небось, то же, что и днем. Давай ставь кино.
Клавдия Степановна с усердием начала жать кнопки на пульте управления.
– Вот тебе, Клава, какая наступила жизнь при новом режиме. Сидишь, смотришь кино. Какое хочешь, такое и смотришь. Одна. И в кинотеатр идти не надо – завидовала Ольга Николаевна.
– Как же одна, когда я с тобой?
– Ну, я так, за компанию. А принес Гришенька ведь тебе. О тебе заботится. А где он сейчас работает?
– Да и не решусь сказать. Навру поди ж то. Одним словом, та организация, что раньше ЧК называлась.
– А-а-а – протянула гостья.
– ЧК – это теперь КГБ.
– Ан нет, КГБ это при советах было, а теперь уж нет.
– А вроде еще есть.
– Ну, в общем, где-то у них там. В органах.
– Ясно – задумчиво тянула гостья.
А между тем на экране складывался сюжет. Две юные девушки за какой-то надобностью прокрались в музей восковых фигур и остались там на ночь. Зрительницы, уже захваченные сложившимися обстоятельствами, переживали за героинь.
– Господи, по кой черт их туда понесло? – возмущалась Ольга Николаевна.
– Так эта рыженькая сумку там забыла. Не поняла что ли? – подсказывала Клавдия Степанова. Сюжет все больше развивался, и уже стало ясно, что это не просто музей, а логово вампиров и колдунов. Кино завораживало. Напряжение росло.
– Ой, что-то у нас жарко – заворчала одна из женщин.
– Как в этом году сильно топят. Оленька, открой балкон, будь добра – попросила хозяйка, стараясь скинуть с себя наваждение страха. Ольга Николаевна молча встала и, постоянно оглядываясь на телевизор, боясь пропустить главное, подошла к балконной двери. Она открыла ее на половину и приставила стул, чтобы струя свежего холодного воздуха дула не на них, а в угол комнаты. Свежий воздух слегка разрядил обстановку.
– Вот спасибо. Ой, как хорошо – причитала хозяйка. Обе женщины снова уставились в экран.
Там злой колдун, желая зла глупеньким девочкам, оживил Наполеона. Оживший тиран устроил целую охоту на бедных крошек. Вот он, как толстый маленький бочонок резво бежит на своих коротеньких ножках и пытается схватить младшую девочку. Его глаза бешено вращаются. Кроваво-красный язык сладострастно облизывает узкие уродливые губы. Вот он притаился в шкафу и как паук ждет жертву. Вбежавшая в комнату девушка не знает, куда идти. И, о боже, она идет именно в сторону шкафа. Мерзкая рожа Наполеона торжествует. Господи, она приближается к нему. Двери шкафа отлетают, и тиран с диким треском выскакивает из укрытия. Он хватает малышку.
– А-а-а – хором раздается в комнате.
На экране уродец душит свою жертву, а в комнате перед телевизором продолжает звучать резкий треск ломающегося дерева. Пережив первый испуг, старушки начинают понимать, что звук не соответствует действиям, происходящим в кино.
– Что это? – дрожащим еле слышным голосом пропищала Ольга Николаевна. Клавдия Степановна, выключив звук телевизора и прислушавшись, отвечала:
– Это на балконе.
– А-а-а – снова закричали они обе, теперь уже переживая не за киношных героинь, а за самих себя. Слегка успокоившись, стали вслушиваться. Треск шел явно с балкона.
Клавдия Степановна в молодости была женщиной не робкого десятка. Она вдруг вспомнила, что она коммунистка и решила не ронять честь советских женщин. Коммунисты, они такие, ничего не боятся. Ни грабителей. Ни Наполеонов. Взяв себя в руки, она подошла к балкону, выглянула и громко сказала:
– А ну, выходи!
– Ничего – повернувшись, сообщила она. – Пошли.
– Нет – тоненько заголосила Оленька Николаевна.
– Здесь одна останешься? – нашлась хозяйка.
– Не-е-т! – продолжала голосить гостья, с опаской озираясь на темноту в прихожей.
Бывшая коммунистка решительно отодвинула стул и, предусмотрительно еще раз выглянув, вышла на балкон. Перепуганная Ольга Николаевна, оторвав свой взгляд от процесса удушения, все еще идущего на экране, опрометью бросилась вслед за подругой. На балконе было темно, но не так темно, чтобы не понять, что он пуст.